* * *
В самом начале 1299 года Эдуард I вернулся в столицу. Практически сразу графы Херефордский и Норфолкский стали одолевать его требованиями подтвердить новые пункты хартий, как было договорено. Король, не желая открыто нарушать данное им слово, прибег к весьма неуклюжей уловке. Он заявил, что даст ответ на следующий день, а сам тут же тайно покинул Лондон. Подобный маневр, естественно, не улучшил его отношений с магнатами. Негодующие графы последовали за своим монархом и вновь напомнили о необходимости выполнять условия соглашения. На это Эдуард I хладнокровно ответил, что покинул Лондон только потому, что того требовало его здоровье, пострадавшее от испорченного городского воздуха. Он велел им вернуться в столицу и обратиться в королевский совет, где их ждет готовый ответ. Графы повиновались, но их негодование перешло в ярость, когда они обнаружили в хартиях помимо оговоренных пунктов еще один, фактически аннулирующий внесенные поправки и сохраняющий все королевские привилегии.
Возмущение лордов с готовностью разделили вечно недовольные лондонцы, и для успокоения умов Эдуарду I пришлось созвать парламент, который собрался в Вестминстере 6 февраля. Король принял почти все пункты новой редакции Лесной хартии, за вычетом тех, которые касались установления границ лесов. Насколько этот шаг был для него болезненным, понять нетрудно. Королевские леса традиционно являлись частью коронных владений и не подпадали под юрисдикцию общих судов — гражданских или церковных. Они предназначались исключительно для отдыха и развлечения короля, а Эдуард I больше всего любил именно такое времяпровождение. Порой он устраивал совершенно грандиозные по масштабам травли. Однажды во время охоты, получившей название Великой, в лесу Инглвуд было загнано и убито двести оленей. Естественно, страстно любя охоту, король всеми силами старался не допустить сокращения площади лесов. Он боролся до последнего, но в конце концов ему пришлось уступить. Эдуард назначил комиссию по установке новых границ лесов, фактически признав законными те расчистки участков под пашню, которые были самовольно сделаны крупными землевладельцами.
После этого конфликт Эдуарда с его баронами вроде бы утих. Насущной проблемой стали переговоры с Францией. Одно дело — заключить перемирие, и совсем другое — договориться об окончательном и прочном мире. На счастье Эдуарда, его континентальный противник также испытывал немалые трудности. Затянувшаяся война с Германией и Нидерландами, пусть и вялотекущая, тяжким бременем ложилась на налоговую систему. Удерживать Гасконь, стремившуюся вернуться под руку английского короля, Филиппу IV становилось с каждым годом все труднее.