Я напоминаю себе: это говорит болезнь Бенни – те самые пессимизм, паранойя и ностальгия, которые разорвали на клочки его жизнь. Однако его слова действуют на меня на манер яда, и этот яд просачивается в мое счастье и грозит убить его. Ты вышла замуж за парня, о котором ничего не знаешь.
Да? Знаю ли я о Майкле что-нибудь, кроме того, что он сам рассказал? Конечно нет. Я не встречалась с его родственниками, не говорила с его друзьями (кроме нее). И все же я не могу сбросить со счетов то чувство, которое он мне подарил, – чувство того, что я знаю его, а он меня. Он – единственный человек, увидевший Ванессу Либлинг такой, какая я есть на самом деле, за пределами всего, чем так хитро опутаны мое имя и публичный образ. Истинность этого чувства делает не такой уж важной скудную автобиографию Майкла.
И все же… Через день после того, как я бросила трубку в разговоре с Бенни, я сажусь к компьютеру и тайком начинаю поиск сведений о моем муже. Я ввожу в строку поиска «Майкл о’Брайен» – и не получаю ровным счетом ничего. Нет, не так: я получаю слишком много. Майклов О’Брайенов тысячи, а может быть, десятки тысяч. Дантисты, музыканты, духовные целители, финансовые консультанты, клоуны на вечеринках. Добавив в поиск слова «преподаватель», «писатель», «Портленд», «ирландец», я обнаруживаю профиль Майкла в Линкедине с перечнем школ, где он преподавал, а также его основной персональный сайт, где выложены его стихи, черно-белый автопортрет и кнопка «контакты». То же самое я нашла во время самого первого поверхностного поиска в Google еще до нашего знакомства, но больше ничего.
Я пробую по-другому. Ввожу в строке поиска «О’Брайен, Ирландия, замок» и с облегчением обнаруживаю, что да, есть замок, принадлежавший дворянскому клану О’Брайенов. То есть на самом деле таких замков одиннадцать, поэтому непонятно, какой замок О’Брайенов принадлежал той ветви этого рода, к которой относился Майкл.
Вот так. Больше ничего про Майкла в Интернете нет. Информация тонет в море других Майков, Майклов и О’Брайенов. У него нет аккаунта в Фейсбуке, нет канала в Инстаграме, нет профиля в Твиттере. Но как раз это я о нем уже знаю! Он предупредил меня о том, что не склонен выставлять свою жизнь напоказ в соцсетях. И я это понимаю, хорошо понимаю! То есть теперь я стала это немного понимать, скажем так. Желание поберечь приватность своей жизни не должно быть причиной для подозрений. Когда-то приватность была тем, что люди очень ценили.
Я смотрю на мигающую строку поиска, и мне становится противно. Я становлюсь липкой и испачканной. Я чувствую, что ко мне подбирается что-то робкое и уязвимое, что-то такое, что легко разбить, если я не буду осторожна. Поэтому… какое облегчение услышать шум перед домом. Я слышу, как Майкл зовет меня по имени. Он вернулся – на день раньше! Я поспешно выключаю ноутбук, закрываю его крышку. Я освобождена от сомнений.