Мы стоим в полумраке и ждем, когда глаза привыкнут к плохой освещенности. Издалека доносится гудок автомобиля, где-то из открытого окна доносятся жестяные вибрации хип-хопа. Я поворачиваюсь на месте, разглядывая знакомую обстановку.
– Что ты ищешь? – спрашивает Ванесса.
– Тс! – шепчу я, закрываю глаза и прислушиваюсь к комнате, ожидая, что она заговорит со мной.
Но ковровое покрытие поглощает все звуки, остается только пустота. Я представляю себе, как Лахлэн ходит по этому дому и его шаги не слышны, потому что их поглощает ковролин. Но он должен был оставить какой-то отпечаток настоящего себя где-то посреди этих стен. Что-то должно быть тут, под пеленой старательно созданного миража, который он мастерски сотворил.
У стены стоит невысокий шкафчик. Я открываю дверцы и начинаю рыться в содержимом. Старая электроника, стопка книг по психологии человека, коробка от туфель «Хьюго Босс», битком набитая смартфонами. Я беру несколько телефонов наугад и пытаюсь их включить. Большая часть из них мертвы, а в аккумуляторе одного еще остался заряд. Как только телефон оживает, я просматриваю все, что в нем есть. Фотографий нет, текстовые сообщения стерты, но в истории звонков я обнаруживаю множество звонков по одному и тому же номеру в Колорадо.
Я нажимаю кнопку повторного набора и слушаю гудки. Наконец отвечает женщина, запыхавшаяся и злая.
– Брайен! – рявкает она. – И ты еще наглости набрался сюда звонить?
– Простите, кто это?
– Его бывшая подружка. А ты кто?
– Аналогично, – отвечаю я. – Что он тебе сделал?
Женщина начинает орать в трубку так громко, что мне приходится отодвинуть телефон от уха:
– Он спер сорок три тыщи долларов с моей кредитной карты, взял от моего имени кредит без моего разрешения и смылся! Вот что он сделал! Так что ты ему, подруга, передай, что Кэти ему, мать его так-то, башку его поганую отрежет, если он еще сунется в Денвер… а нет, погоди, ты мне лучше скажи, где ты есть, и я в полицию позвоню.
Я вешаю трубку.
Ванесса пристально смотрит на меня, в испуге вытаращив глаза:
– Кто это был?
– Жертва, – отвечаю я и с отвращением смотрю на гору смартфонов в коробке.
Так вот чем Лахлэн занимался втихаря, когда исчезал на несколько недель. Сколько же было таких женщин? Две дюжины? Три?
Ванесса наклоняется к коробке с телефонами, волосы падают на ее лицо. Мне кажется, что она вот-вот заплачет.
– Ты знала, что он таким занимался?
– Нет. – Я закрываю коробку крышкой. – Ладно, давай еще поищем. Ты возьми на себя кухню, а я пойду в спальню.
В спальне темно, ставни закрыты наглухо, воздух пропитан пылью. В ящиках комода аккуратно сложены сорочки и легкие брюки чинос. В гардеробной висят дизайнерские костюмы и стоят на полках отполированные до блеска кожаные туфли. Я роюсь в ящиках и на полках, заглядываю внутрь туфель, но не нахожу ничего интересного, кроме деревянной шкатулки с десятком дорогих часов. Среди них нет таких, которые я помогала ему красть, и я ни разу не видела, чтобы он хоть раз носил те, которые лежат в этой шкатулке. Я начинаю понимать, сколько у него было дел, с которыми он справлялся без моей помощи. Даже удивительно, зачем я вообще ему понадобилась.