– Да, но теперь у тебя есть я. И я дам показания против него.
Ванесса посмотрела на меня, удивленно моргая. Ее длинные ресницы касались нижних век.
– Но разве тебя тогда не привлекут к суду? За содействие?
– Скорее всего, да, – кивнула я и сглотнула подступивший к горлу ком.
Еще десять лет к моему будущему приговору. Но я примирилась с этим, пока ехала из Эхо-парка до «Шато Мармон». Я была готова к благородству, к порке, к правильному поступку, наконец. Но Ванесса покачала головой. С этим она не пожелала мириться.
– Нет. Никакой полиции. Никакого шумного суда. Никакой публичности. Ты только представь себе: Ванессу Либлинг обвел вокруг пальца мошенник, брачный аферист! Об этом же станет известно всем. «Vanity Fair», «New York Magazine», все на свете блоги на свет выволокут всю историю нашей семьи. Тогда мне конец. И Бенни тоже конец. А потом… моей малышке. Она вырастет и все узнает про своего отца, каким он был. Я не могу так с ней поступить. Ей нельзя стать О’Брайен. Нет, она должна носить фамилию Либлинг.
Видимо, в этот момент Ванесса заметила выражение моего лица, яснее любых слов говорившее: «Так вот что тебя волнует?»
Она пожала плечами и немного распрямила плечи:
– У меня ничего не осталось, кроме моего имени.
– Ну хорошо. Мы поедем туда и вместе встанем против него. Двое против одного – может быть, этого хватит, чтобы он сам ушел.
Ванесса снова покачала головой:
– Ты сама говорила, он ни за что не уйдет, если мы просто вежливо попросим его об этом. Думаю, он очень даже способен на жестокость. Видела бы ты, как он упражнялся со шпагой моего двоюродного деда. – У Ванессы на шее напрягаются жилы. – К тому же, даже если он уйдет сейчас, мне потом всю жизнь придется от него прятаться. Я ни за что не смогу больше что-то писать в Интернете. Вдруг он каким-то образом узнает, что у нас общий ребенок? Тогда он вернется и воспользуется малышкой, чтобы обокрасть меня. – Она оберегающе прижимает руку к животу. – Ты же знаешь, что это так. Он как смерч – оставляет после себя одни руины, и ничто его никогда не остановит, пока он будет думать, что имеет власть надо мной.
Ванесса наклонилась ближе и подмигнула мне.
Я ощутила тепло ее дыхания.
– Мы должны сделать кое-что пострашнее. Мы должны показать ему, что с нами шутить нельзя. Надо сделать что-то такое, что его по-настоящему напугает.
В гостиничном номере стало тихо. Внизу, во дворе, у бассейна, шумела компания подростков. Послышался звон разбитого бокала. Я посмотрела на столик у входной двери, где я оставила кое-что. Это был бумажный пакет для завтрака, битком набитый бумагами.