А вот мой брат оказался неисправимым. К тому времени, когда я начала учиться в старших классах, стало ясно, что у Бенни – как это деликатно именовала маман – «проблемы». Когда ему было одиннадцать, мать нашла у него под кроватью блокнот с прекрасно нарисованными изображениями драконов, разрывающих на части тела людей, чьи лица словно бы исчезали, растворялись. После этого мать отправила Бенни к психиатру. Бенни был самым отстающим в школе, что-то царапал на дверце шкафчика, его били одноклассники. В двенадцать лет Бенни посадили на лекарства от синдрома дефицита внимания и гиперактивности, а потом – на антидепрессанты. В пятнадцать лет его исключили из школы за то, что он угощал своими лекарствами одноклассников.
Я тогда училась в последнем классе, мне оставался месяц до выпуска, я уже спала и во сне видела принстонскую толстовку (свобода, ура!). В тот вечер, когда Бенни вышибли из школы за распространение риталина, я услышала, как родители орут друг на друга в музыкальной комнате внизу – эту комнату они порой выбирали для своих скандалов, потому что она была, по идее, звуконепроницаема, поэтому они не осознавали, что их голоса прекрасно разносятся по особняку через дымоходы. В последнее время они часто кричали друг на друга.
– Может быть, если бы ты хоть когда-нибудь бывал здесь, у него не было бы потребности совершать глупые, безумные поступки, чтобы привлечь к себе твое внимание…
– Может быть, если бы ты не была сама в таком ужасном состоянии, ты бы раньше заметила, что с ним что-то не так, и не довела бы дело до такого состояния.
– Не смей сваливать это на меня!
– Конечно, все дело в тебе. Он – твоя точная копия, Джудит. Как ты можешь ждать, что он разберется со своим дерьмом, когда ты со своим разобраться не можешь?
– О, чья бы корова мычала… Не дай Бог мне заговорить о твоем дерьме! Твои пороки погубят всех нас. Женщины, карты – да мало ли еще что ты от меня скрываешь!
– Черт побери, Джудит, прекрати выдумывать! Сколько раз я должен повторять, что все это – плоды твоего воображения? У тебя паранойя, это часть твоей болезни!
Я прокралась по холлу, постучала в дверь спальни Бенни и не стала ждать, когда он откроет – быстро приоткрыла дверь и скользнула через порог. Бенни лежал на полу, в самой середине коврика, раскинув руки и ноги так, что он был похож на бледную, унылую копию витрувианского человека. Мой брат нелегко перешел в подростковый возраст – психологически он оставался сущим ребенком и не поспевал за стремительно растущим телом. Его детская сущность словно бы свободно болталась внутри этого странного огромного сосуда. В общем, он лежал на спине и тупо таращился в потолок.