Я смотрела на отца, озадаченная и встревоженная. Он поцеловал меня в макушку:
– Не бойся. Для тебя такой проблемы никогда не будет, моя булочка.
Бенни вертелся и ныл. Его куда больше интересовали отцовские авторучки, чем преподанный им урок. А мне стало жалко всех этих крошечных муравьишек. Я ощутила какую-то свою вину за то, что они из-за чего-то оказались там, где кто-то мог растоптать их, как букашек. Но между тем я поняла, что нам хотел сказать отец. Наше место было здесь – мое и Бенни. Мы были в безопасности с отцом, на высоте.
О папа… Я так ему доверяла. Его мощная фигура была бастионом, оберегавшим нас от всех превратностей жизни. Как бы мы с Бенни ни оступались, каких бы только выбрыков я ни совершала (вылетела из Принстона! Взялась финансировать независимое кино! Стала моделью!), именно отец всегда возвращал нас внутрь двора своего протектората, пока не становилось слишком поздно. Он всегда так делал – до тех пор, пока вдруг, в самый важный момент, сделать ничего не смог.
Говорят, ДНК – это судьба. Может быть, это так для тех, чьи таланты зашифрованы в генах – скажем, редкостная красота или выдающийся интеллект, способность пробежать милю за четыре минуты, метко забросить баскетбольный мяч в корзину, а может быть, умение ловко хитрить или нескончаемое хорошее настроение. Что до остального мира, для тех, кто рождается без чего бы то ни было выдающегося, то их поведет вперед по жизни вовсе не ДНК. Просто они рождены для другой, для такой жизни. Возможности либо подносятся вам на серебряной тарелочке, либо нет. Все дело в ваших обстоятельствах.
Я – Либлинг. Я унаследовала самые лучшие обстоятельства из всех возможных.
Однако обстоятельства могут измениться. Естественная траектория вашей жизни может полностью измениться из-за одного неожиданного происшествия, которое вас с такой силой собьет с курса, что потом вы, может быть, и не сумеете никогда вернуться на дорогу, по которой шли.
Со мной это случилось двенадцать лет назад, и я все еще пытаюсь вернуться на ту дорогу.
Подрастая, я понимала, чего от меня ждут. Частная школа, дискуссионный клуб, теннисная команда, бойфренды, чьи фамилии красовались на фасадах зданий в центре Сан-Франциско, хорошие отметки (но будем откровенны: мои отметки были самую малость выше за счет отцовского спонсорства для школ, где я училась). Все правда: порой я сражалась с тем, что мои родители называли «управлением импульсами» – как, например, в тот раз, когда я позаимствовала материнский «мазерати», напилась и разбила машину, или тогда, когда я швырнула ракеткой в несправедливого судью на национальном юниорском чемпионате. Но все же чаще всего я знала, как играть свою роль, и соответствовала стандартам. Я не совершала ничего такого, что нельзя было бы исправить с помощью очаровательной улыбки с ямочками на щеках или щедрого чека.