В гостиной их встретила Мария Петровна, худощавая седоволосая женщина с голубыми глазами. Ее взгляд остро и неприятно резал по сердцу, и казался холодным, даже когда она улыбалась. Мария Петровна была на семь лет моложе мужа, выглядела, меж тем, несколько старше. Виктор приписывал это тому, что мать Светланы не работала — как и дочь, она была лишена карьерного честолюбия. В общественной жизни она тоже не участвовала, благотворительностью и покровительством, которые заменяют женщинам в возрасте любовь и карьеру, не занималась. Когда Тихомировы переехали, она активно занималась обустройством особняка. Но теперь Виктор с трудом представлял себе, чем занимается теща. Скорее всего, она слонялась по дому, придираясь к мужу и домработнице, тешила себя воспоминаниями прошлого, может быть, много читала. От такой малоподвижной жизни Мария Петровна не располнела (у нее был скверный аппетит), но постоянно жаловалась на боли в спине. Над ее злосчастной спиной бились лучшие массажисты области, но боли с каждым годом только усиливались.
Мария Петровна расцеловалась с дочерью.
— Здравствуй, мама. Как спина?
— Терпимо. Тихомиров вчера натер мне поясницу «Эспумизаном». Но врач сказал, нужно носить ортопедический корсет. Будто я уже старуха какая-то.
Потом она обожгла Виктора ледяным взглядом. Задала пару вопросов о делах. Виктор неловко отвечал.
Потом женщины отвели детей на кухню, чтобы угостить их пирожными и лимонадом. Виктор, облегченно вздохнув, направился в кабинет Павла Сергеевича.
Стены кабинета были обшиты дубовыми панелями; пол устилал красный ковер.
Павел Сергеевич, в серых брюках и клетчатой рубашке, сидел на диване с ноутбуком, которым овладел с восхитительной легкостью. Своими все еще ловкими и гибкими пальцами тесть достаточно быстро настукивал текст документа, глядя на экран поверх съехавших на кончик носа половинчатых очков в стальной оправе.
— А, Виктор. — Он мельком бросил на зятя дружелюбный взгляд. — Заходи, я сейчас закончу. Света с матерью?
— Да. — Виктор сел рядом на диван. — Они на кухне ребятишек лимонадом угощают.
— Лимонадом? — Павел Сергеевич улыбнулся, глядя в экран. — Это хорошо. Пару стаканов холодного лимонадику дерябнуть — в такую жару самое то.
— Да. — Виктор снял пиджак.
В тишине под пальцами Павла Сергеевича тихонько щелкали клавиши.
Разглядывая развешанные по стенам морские пейзажи, Виктор думал о том, что сказала девушка, разодетая под бомжиху. Он знал, что Павел Сергеевич разбогател на торговых спекуляциях еще в конце восьмидесятых, и в следующем десятилетии его капитал только увеличивался. Он приватизировал местный стеклозавод, который в девяносто седьмом пришлось продать, чтобы не понести огромные убытки. В девяносто девятом овладел сетью обувных магазинов. В две тысячи третьем продал бизнес молодому честолюбивому дельцу, и почти все деньги вложил в недвижимость, активы компаний различной степени надежности — ну, и в картины подражателей Айвазовского, которые умудрялся скупать в музеях по всей области.