Виктор покачал головой.
— Даже если и удастся сделать все это в пределах нашей области, в целом по стране мало что изменится.
— Витя, не думай о стране в целом! Главная проблема российского политического устройства — слабое развитие местного самоуправления. Посмотри на Штаты — там законодательство штата имеет большую силу, чем федеральное, а какой-нибудь губернатор обладает большей властью, чем президент.
— В Штатах политики вообще не имеют никакого веса. Реальную власть там имеет только финансовая биржа и акционеры крупных компаний.
Павел Сергеевич закивал.
— Верно. И политика Америки ставит главной своей задачей охрану интересов бизнеса. А бизнес, в свою очередь, поддерживает политиков. Это разумная система, мировой опыт. Россия должна идти этим путем. Нужно поощрять деловые инициативы.
— В первую очередь нужно бороться с коррупцией. — Виктор поерзал на диване, поневоле вовлекаясь в нежеланный для себя разговор. — Именно из-за взяточников богатые ресурсы страны не используются в должной мере. Тверская область не дает и половины тех прибылей, которые могла бы дать.
— Вот именно. Наша с тобой земля, как и вся Россия — шлюха, раздвинувшая ноги для западных инвесторов. Наверху могут сколько угодно талдычить о том, что стране это, мол, выгодно. Но мы-то с тобой понимаем, что наш рынок захвачен западными фирмами, и это невыгодно абсолютно, с какой стороны ни гляди. Российский бизнес такое положение вещей просто губит. Мы проигрываем собственный рынок, он даже на десять процентов не заполнен товарами отечественных производителей.
Павел Сергеевич положил свою все еще твердую руку на плечо Виктора.
— Кто-то должен изменить ситуацию, Витя. По крайней мере, дать толчок переменам. Ты сильный человек. Что еще важнее, ты честный человек. Таких людей я за свою долгую жизнь видел очень немного. Ты один из тех, кто может помочь своей стране.
Он откинулся на спинку дивана, и с улыбкой ждал ответа.
— Я не собираюсь идти в политику, — сказал Виктор. — Никогда не собирался, и мне, по большому счету, нечего там делать. Вы же знаете.
Помолчав, он добавил:
— Я восемь лет работал круглые сутки, чтобы обеспечить своей семье достойный уровень жизни, а себе — репутацию. Иногда мне приходилось идти против совести. Пожимать руки и улыбаться людям, которые мне омерзительны, о которых я знал такие вещи, что меня выворачивало. Два раза я был на грани банкротства, один раз мне угрожали. Я прошел через все это только потому, что знал — впредь я ничего подобного делать не стану. Я пробивал дорогу в жизни — с вашей помощью и благодаря Светиной любви, ради своих детей, — а это всегда связано с унижением и самопредательством, потому что в начале пути ты слишком слаб, и зависишь от тех, кто сильнее. Я делал вещи, о которых сейчас не могу вспоминать без досады, только для того, чтобы оказаться там, где я сейчас, и стать тем, кто я есть.