— Может, ей надо стать современнее, — предложила я.
Уголок рта Прескота дернулся. Принц нежно провел пальцем по моей руке.
— Ты имеешь в виду демократию? — подколол он меня. — Это сущая ересь, за такое можно попасть в темницу.
— Неужели она у вас есть?
— Да, хочешь ее увидеть? — Его глаза сверкнули, прежде чем наше внимание отвлек голос закадрового ведущего трансляции.
Я посмотрела на экран и увидела круглый зал с рядами скамеек, которые были расположены как в амфитеатре. Теперь Оскар и Филипп стояли особняком, над их головами висел флаг Новой Шотландии.
Через минуту и Оскар, и Филипп по очереди сказали короткую речь. Я понимала лишь половину, зато Прескот стал крайне напряженным.
— Эй, — прошептала я, целуя его заросшую щетиной щеку. — Расслабься. Все будет хорошо. Твой отец победит. — Я улыбнулась, и он натянуто улыбнулся мне в ответ.
Какой-то политик направился к трибуне. Лысина блестела в свете камер, и он, похоже, вспотел.
— Голоса членов парламента подсчитаны, и результат однозначен, — прохрипел он в микрофон. Его глаза блестели как у птицы, а нос напоминал клюв.
Я занервничала. Когда я взяла руку Прескота и крепко сжала ее, у меня пересохло в горле.
Мужчина с лысиной продолжал смотреть в камеру и слегка напрягся.
— Парламент определил, что изменение закона в отношении наследования не имеет юридической силы. Таким образом, принц Оскар Блумсбери становится королем Новой Шотландии.
Кажется, я перестала дышать, а Прескот вообще не двигался. Я продолжала держать парня за руку и почувствовала, как учащается его пульс.
— Неужели он только что это сказал? — ошеломленно спросила я, глядя на принца, который неотрывно смотрел на экран.
Оскар явно наслаждался аплодисментами, которыми его встретили. Он заулыбался и прошествовал к микрофону, явно готовясь выдать торжественную первую речь в качестве короля. Филипп даже поник. Он чем-то напоминал сына: у обоих было одинаковое ошеломленное выражение лица и болезненно бледные щеки.
— Мне следовало догадаться, — посетовал Прескот. — Народ Новой Шотландии — это кучка старых традиционалистов, которые ничем так не гордятся, как традицией. То же самое и в парламенте. На самом деле было ясно, что они не хотят перемен. — Он посмотрел на меня и невесело усмехнулся. — Наверное, сейчас народ еще не готов ничего менять, но в конце концов даже самые консервативные поймут, что в нашем случае традиции не приведут к прогрессу, потому что они просто поддерживают старую систему, которая мешает развитию общества.
— Некоторые очевидные вещи требуют больше времени, особенно если для этого нужно отказаться от уже привычного, — прошептала я, прикоснувшись к волосам Прескота и пристально глядя на него.