Еще до опубликованія Высочайшаго повелѣнія о выселеніи ремесленниковъ и николаевскихъ солдатъ, Власовскимъ разосланъ былъ въ полицейскіе участки циркуляръ о порядкѣ выселенія евреевъ съ распредѣленіемъ ихъ на три категоріи. Каждой категоріи былъ предоставленъ особый срокъ, самый долгій срокъ шестимѣсячный. О готовящемся бѣдствіи никто не зналъ. Безпримѣрное по своей жестокости распоряженіе издано было не въ обычномъ порядкѣ; дѣйствіе прежняго закона отмѣнено было не новымъ закономъ и не Высочайше утвержденнымъ положеніемъ комитета министровъ, а Высочайшимъ повелѣніемъ. И какъ только въ мартѣ это повелѣніе было опубликовано, заранѣе приготовленный аппаратъ выселенія сталъ дѣйствовать полнымъ ходомъ. Быстро стали пустѣть нѣкоторыя части Москвы. Стонъ стоялъ въ Зарядьѣ, — кварталѣ, гдѣ жило большинство евреевъ, и въ особенности въ московскомъ пригородѣ подъ названіемъ Марьина роща.
Къ моменту разгара работы московской полиціи по выселенію евреевъ прибыли въ Петербургъ Веберъ и Кемпстеръ. Они сообщили товарищу министра иностранныхъ дѣлъ Шишкину, о возложенной на нихъ миссіи и освѣдомились, не встрѣтитъ ли русское правительство препятствій къ тому, чтобы они выполняли эту миссію въ предѣлахъ Россіи. Шишкинъ объяснилъ, что имъ необходимо обратиться къ министру внутреннихъ дѣлъ И. Н. Дурново, которому Шишкинъ тотчасъ же послалъ письмо, прося назначить время, для пріема представителей комиссіи по изслѣдованію эмиграціи, Вебера и Кемпстера. Отвѣтъ, однако, заставилъ себя долго ждать, а задерживаться въ Петербургѣ они не могли. Веберъ и Кемпстеръ рѣшились посѣтить нѣкоторыя мѣста въ провинціи, въ особенности тѣ районы, откуда по даннымъ, имѣвшимся въ ихъ распоряженіи еще въ Нью-Іоркѣ, прибывало наибольшее количество евреевъ-эмигрантовъ. Они освѣдомили о предстоящей имъ задачѣ бар. Гинцбурга и просили указать имъ лицо, которое могло бы ознакомить ихъ съ правовымъ положеніемъ евреевъ и сопровождать ихъ въ поѣздкѣ. Я охотно согласился поѣхать съ Веберомъ и Кемпстеромъ. Кромѣ меня согласился сопровождать ихъ покойный присяжный повѣренный П. Я Левенсонъ. Это былъ уже не молодой адвокатъ, жившій въ Петербургѣ много лѣтъ; будучи очень состоятельнымъ человѣкомъ, онъ адвокатской практикой не занимался. Онъ вращался въ литературныхъ кругахъ и былъ вездѣ хорошо принятъ. Въ совѣщаніи, съ Веберомъ и Кемпстеромъ, которое состоялось при участіи бар. Гинцбурга, рѣшено было, что мы прежде всего посѣтимъ Москву, гдѣ члены комиссіи могли бы видѣть воочію примѣненіе репрессивныхъ законовъ по отношенію къ евреямъ. Веберъ говорилъ по-нѣмецки, и потому мое неумѣніе говорить по-англійски (хотя я свободно читалъ на этомъ языкѣ) не было препятствіемъ къ тому, чтобы быстро ознакомить Вебера, со сложной сѣтью ограничительныхъ законовъ о евреяхъ; Веберъ сообщаемое ему мною передавалъ Кемпстеру. Но первыя же бесѣды мои съ американцами убѣдили меня, что чѣмъ больше разъясняешь ограничительный законъ объ евреяхъ, тѣмъ менѣе онъ становится понятнымъ гражданамъ свободной страны. Буквальный переводъ статей устава о паспортахъ и др. уставовъ, включающихъ ограничительные для евреевъ законы, сообщенія о существованіи ограниченія въ правѣ передвиженія и проживанія, о выселеніяхъ цѣлыхъ семействъ только потому, что у главы семьи документы недостаточны, вызывали какъ бы недовѣріе у свободныхъ американцевъ. До тѣхъ поръ, пока Веберъ и Кемпстеръ, по пріѣздѣ нашемъ въ Москву, не увидѣли своими глазами, какъ выселяются евреи, недавній законъ, который не могъ не возмущать американцевъ, не вызывалъ у нихъ все же представленія о всей жестокости такого мѣропріятія.