Но вотъ мы прибыли въ Москву. Мы посѣтили Лазаря Соломоновича Полякова и у него познакомились съ дѣятельностью уже образовавшагося неоффиціальнаго комитета по оказанію помощи выселяемымъ изъ Москвы евреямъ-ремесленникамъ и отставнымъ солдатамъ съ ихъ семьями. Разрѣшеніе на учрежденіе комитета не могло быть получено отъ вел. кн. Сергѣя. Помощь, по ограниченности средствъ, выражалась только въ пріобрѣтеніи билетовъ для проѣзда по желѣзной дорогѣ, во избѣжаніе этапной пересылки, и въ снабженіи съѣстными припасами до ближайшей станціи въ чертѣ осѣдлости, куда направлялись выселяемые.
Самымъ дѣятельнымъ работникомъ въ этомъ комитетѣ былъ инженеръ Максимъ Исаевичъ Коганъ. Необычайно пылкаго темперамента, предпріимчивый, рѣшительный, самоотверженно смѣлый, онъ былъ горячо преданъ дѣлу помощи выселяемымъ. Онъ такъ былъ захваченъ этой работой, что забросилъ свои личныя дѣла и все свое время посвящалъ дѣлу помощи выселяемымъ; со всей энергіей онъ добивался отсрочекъ высылки для отдѣльныхъ евреевъ, подлежащихъ выселенію, что облегчалось его давними отношеніями съ мѣстной полиціей (онъ былъ строителемъ канализаціи въ Москвѣ и по этимъ работамъ долженъ былъ поддерживать «хорошія» отношенія съ полиціей). Вмѣстѣ съ Коганомъ мы всѣ отправились осматривать тѣ части города, откуда выселена была большая часть евреевъ, и прежде всего Зарядье… Заброшенныя квартиры, съ забитыми дверьми и окнами, запертыя помѣщенія торговыхъ заведеній съ сохранившимися на нихъ вывѣсками, уныло бродящія по улицамъ этихъ кварталовъ одинокія печальныя фигуры евреевъ, евреекъ и дѣтей, изможденныхъ, съ опухшими отъ слезъ глазами… Но ничто не можетъ сравниться съ впечатлѣніемъ, которое произвелъ на насъ, и въ особенности на американцевъ, видъ Марьиной рощи.
Это былъ пригородъ, числившійся по плану за городскими границами Москвы, и находившійся въ вѣдѣніи не оберъ-полицеймейстера, а исправника. Издавна здѣсь селились евреи, главнымъ образомъ мало состоятельные, которые не въ состояніи были пріобрѣтать благосклонность городской полиціи; здѣсь это обходилось дешевле. Марьина роща и была какъ бы спеціальнымъ гетто. Кромѣ евреевъ тамъ почти никто не жилъ; она для евреевъ играла ту же роль, что въ Кіевѣ пригороды Деміевка и Слободка. Мы застали рядъ совершенно пустыхъ улицъ. Было жутко видѣть этотъ вымершій городъ. Домовладѣльцы, московскіе мѣщане, которыхъ мы спрашивали о причинахъ такого запустѣнія, удивлялись нашему невѣдѣнію: «какъ же», — говорили они, — «евреевъ вѣдь выслали».
Послѣ внѣшняго обзора города, Веберъ и Кемпстеръ приступили къ планомѣрному обслѣдованію. Комиссія должна была по окончаніи работъ представить свой докладъ сѣверо-американскому конгрессу и поэтому одними впечатлѣніями и разсказами ограничиться имъ было нельзя. Мы приступили къ допросу разныхъ лицъ, причемъ каждому допросу посвящался протоколъ. Такихъ допросовъ въ Москвѣ было произведено очень много. Передъ нами прошелъ длинный рядъ евреевъ, подлежащихъ выселенію; какъ въ кинематографѣ, отразился весь мартирологъ московскихъ евреевъ за послѣднее время.