Женщина катила коляску, в которой сидела все та же странно знакомая старушка. Откуда они тут? Как попали сюда с Клиши? Или это все еще абсент действует и у нее по-прежнему видения?
Тут потянуло до боли знакомым запахом. Черт, у нее на кухне все пригорело! Да, но немного, не страшно, пусть будет “с дымком”, как в походном марше.
Натан сказал, что лучшей местью за гибель родных будет еврейское государство, в котором никто и никогда не будет погибать от ненависти. “А знаешь что, Дита? - сказала она сама себе. - Возможно, он прав. Только тихо и мирно создать свое государство не получится. Не бывало такого в истории, чтобы людям что-то хорошее досталось без борьбы. Натан, конечно, идеалист, там, наверняка не все так радужно, как он описывает, но что меня тут держит? В прекрасном, но чужом Париже? Да ничего. А парень он, вроде, надежный. И славный. Да и вдвоем полегче.
Все-таки ты, Дита, ужасная авантюристка! Мало тебе приключений на это самое место, новых захотелось? Ладно, в степях я уже повоевала, повоюем теперь в пустыне”.
Последняя встреча с прошлым случилась у Диты через полгода после того, как она оказалась в Галилее, в кибуце Мааян ха-Хореш, основанном друзьями Натана. Новая жизнь? Хорошо, пусть будет новая жизнь. Только имя себе вернем старое. Вернее, не старое, но свое - Фанни. Натан был не доволен, истинно еврейское имя Иегудит было ему ближе, но он понимал: это не просто смена имени, девушка хочет вернуться к себе. Единственное, что попросил - чтобы имя было двойным, как это принято у евреев. И стала она Фанни-Иегудит. Натан звал ее по-прежнему Дитой, хотя все остальные ребята в кибуце сразу привыкли к “Фанни”, Фане. А в самые нежные минуты они по-прежнему были друг для друга все те же ингале и мейделе.
Официально госпожа Фанни-Иегудит Винер была работницей секретариата сельскохозяйственной коммуны: и тут пригодилось умение печатать на машинке! Куда от него денешься. Правда, пришлось осваивать печать на иврите и английском, в секретариате стояли две машинки с разными шрифтами. Иврит для нее оказался попроще - все же что-то из папиных уроков она помнила, а вот английским пришлось упорно заниматься.
Ее супруг Натан Винер занимался выращиванием и упаковкой овощей, но на самом деле был командиром боевого подразделения, а Фанни - инструктором по стрельбе из различных видов оружия. Понятно стало, что никакое государство им в презент не преподнесут, за него придется воевать, и воевать жестоко. Значит, пора евреям учиться и тому, что они подзабыли за двухтысячелетнюю историю рассеяния и скитаний. Под видом овощехранилища кибуцники устроили подземный тир, куда свозилось оружие, добытое правдами и неправдами. Чаще всего неправдами: краденое, перекупленное. Свозили скорострельные английские
Lee-Enfield
, мощные револьверы Webley, оставшиеся от турок “парабеллумы” и маузеры. Все это было разношерстным, разнокалиберным, требующим на каждый ствол свои патроны, что было проблемой, хоть и решаемой. Главным же, чему следовало научиться - умению всем этим пользоваться. Разбирать, чистить, смазывать и снова собирать. Совмещать прорезь целика с прицелом, быстро и ловко перезаряжать. Вставлять обоймы, исправлять задержки, которые случаются даже в самом надежном оружии. Затаить дыхание и плавно нажать спусковой крючок. И еще надо было ребят и девушек, в жизни не державших в руках гранат, научить их бросать. А где? В подземном тире не будешь, значит, идти в горы, в лес и тренироваться там, каждую минуту опасаясь появления британских полицейских. То еще удовольствие. Но надо. Цель оправдывала риск.