- Ничего, подождет.
И снова замолчал. Собирается с духом, видимо. Ну, давай, давай. Только не долго, а то мне и правда надо к Фане, эта Лена у меня доверия совсем не вызывает. Впрочем, она мне тоже платит неприязнью, на мой взгляд, совершенно необоснованной. Только причем тут Лена сейчас?
- Томер?
- Тания, мне трудно говорить, но у меня из головы не идет та наша встреча…
Господи, всего-то? Ради этого ты и пришел?
- Ничего страшного, Томер. Бывает. Я не сержусь, и ты не обижайся, хорошо?
Кивнул. Что-то еще?
- Я правда прошу прощения. Я был идиотом.
Слово “идиот” на иврите звучит забавно: “идьёт”. Ну да, именно таким ты и был.
- Томер, все хорошо. Мы по-прежнему друзья, ОК?
И снова собралась подняться по лестнице, а он мне:
- Я хочу с тобой встретиться. На самом деле. Я все время про тебя думаю. И просто хочу побыть с тобой.
На иврите это прозвучало точь-в-точь как цитата из той самой песни Шалома Ханоха, что мне Леха в машине ставил. Забавно. Но есть тут одна загвоздка. Томер, Томер, ни черта ты не понял! По-прежнему говоришь только о себе: “Я думаю, я хочу” - а что я хочу, тебе не интересно?
- Нет, Томер. Это будет неправильно. У тебя есть Гила, - тут он вздрогнул, видимо, и в самом деле неожиданно вспомнил про жену! - У меня есть друг.
Еще интересное про иврит: на этом языке “друг” по отношению к противоположному полу означает как раз те самые отношения. То есть, подразумевается, что друг - это твой парень. Ну и все, что к этому прилагается, включая то, о чем ты только что подумал. Что, неприятно стало? Переживешь.
- Причем тут это? - спрашивает. - Я тебя не в постель зову,, я просто хочу с тобой увидеться.
- А я не хочу.
- Не ври, Тания. Ты тоже хочешь. И я тебе обещаю, что не будет ничего, чего бы ты не захотела. Мы просто посидим с тобой в ресторане и поболтаем. В этом есть что-то криминальное? Это будет означать, что ты изменила своему парню, а я своей жене?
Да, Томер. Это самое оно и будет означать. А что, есть другие варианты как рассматривать эту ситуацию?
- Давай не будем, Томер. Это лишнее. Зачем?
Вот я и задала этот идиотский вопрос эпохи гормонального кокетства. Только в нашем возрасте этот вопрос уже риторический. Потому что все всё понимают.
- И не обижайся. Это будет неправильно, и ты это понимаешь не хуже меня, правда?
Пилюлю надо подсластить. Привстала на цыпочки, притянула его голову к себе, хотела поцеловать в щеку, но он так извернулся, что поцелуй пришелся в уголок рта. От него пахло каким-то хорошим мужским одеколоном, еще чем-то странным, но не противным. А он, конечно же, мой дружеский порыв понял совершенно неправильно, схватил за щеки и… не знаю, как это описать. “Впился” - очень литературно, да и не впился он. А как-то взял своими губами мои, раскрыл их, и было это настолько волшебно! Никогда такого не было, честное слово! Нет, то есть, целоваться-то я целовалась и всегда любила это дело, но так чтобы от этого простенького действа улететь - такого не было. Что ж ты раньше-то меня так не целовал, идьёт!?