- Играешь? - Яцек кивнул на скрипку.
- Ага.
- А ну, сыграй!
Дело привычное. Саня расчехлил инструмент и взялся за смычок, заиграл на всякий случай что-то польское: полонез Огинського.
- Аид
>
[72]
? - неожиданно спросил Яцек. Саня насторожился.
- Нет.
- Врешь. Но не бойся. Я сам ex nostris
>
[73]
, - и Яцек рассмеялся. - Спрячь скрипку, все с тобой понятно. Есть хочешь?
А что, разве есть такие, кто не хочет? Зачем же спрашивать?! Яцек привел его в небольшую квартиру на окраине Кемпно, которую снимал вместе с приятелем, таким же белобрысым, как Саня, юношей по имени Мени.
- Менахем? - осторожно предположил мальчик.
- Эммануэль! - ответил парень. - Но зови меня Мени.
Хлеб, а к нему невиданное богатство - настоящее масло и козий сыр. Пир горой! Пока Саня жадно впихивал в себя эти деликатесы, Мени и Яцек занялись его образованием. Ребята говорили на родном и привычном идише, на котором запрещали общаться родители, но разговаривали зейде с бобале, дедушка с бабушкой. Правда, новые знакомцы говорили с сильным польским акцентом. Неважно, все равно друг друга понимали, тем более, что в идиш вплетали русские и польские словечки, тоже с детства знакомые.
Евреи должны жить только на своей земле, перебивая друг друга, доказывали ребята. Только там. Во всех остальных местах на Земле с них рано или поздно будут спускать штаны, смеяться над обрезанным, да и над необрезанным органом, придумывать обидные клички и прозвища. А в конце ты всегда будешь получать пинок кованым сапогом. Это в лучшем случае. Так прожить свою единственную жизнь? Ни за что!
- Ты про погром в Кельце слышал?
Саня помычал набитым ртом и отрицательно помотал головой.
- Вот тебе яркий пример того, что для нас есть только один путь. Уже после войны, когда стали возвращаться в свои дома выжившие в гетто и лагерях евреи, когда вернулись с войны те евреи, кто воевал в Красной армии и в британской армии, поляки устроили кровавый погром. Знаешь, что они кричали, когда убивали? “Доделаем, что Гитлер не доделал!” Ты хочешь жить среди этих нелюдей?
- Какой смысл оставаться здесь после такого ужаса? - подхватил Мени.
- А куда бежать-то? - удивился Саня. - Везде ж одно и то же.
- В Палестину. Там все будет по-другому.
Саня когда-то слышал от деда рассказы про Святую Землю, на которой в древности жили их предки, да только дед утверждал, что евреям райскую жизнь там сможет устроить только Машиах, Мессия, Спаситель, который вот-вот придет и освободит свой народ от мук и скитаний. А человеку в дела Всевышнего вмешиваться не годится. Так что надо жить и терпеть. Жить Саня хотел. Терпеть - нет… Страшно ехать куда-то за моря. А тут оставаться не страшно? Там хоть среди своих. Может, и правда там будет по-другому?