Удивительно, что Старик приехал практически без охраны, несмотря на предупреждение Дины о его болезненной страсти к конспирации. С ним только шофер и все. Или где-то в толпе есть тайные агенты ЧК, которые внимательно осматривают всех вокруг? Ну, тогда точно “умрем”, а не “победим”. И всю дорогу, пока, завершив речь, окруженный рабочими человек шел к машине, на которой приехал, она повторяла про себя: “победим или умрем”. Старик прошел совсем рядом с ней, и Дита вдруг почувствовала не то, что спокойствие, но какую-то заторможенность. Такое же ощущение, как в кабинете у дантиста: пока не сел в его пыточное кресло, трясешься от страха, а когда уже сел - тут все, деваться некуда, и страх отступает.
На улице стоял плотный полумрак, который вот-вот сменится полным мраком. Холодно. Августовские ночи очень холодные, Дита пожалела, что не взяла ничего теплого. К тому же с неба закапал мелкий московский дождик, не дождь, а морось какая-то. Из дверей гранатного цеха повалила толпа, в центре которой шел этот самый невзрачный в кепке и пальто. Всю дорогу по пути к машине какая-то женщина постоянно пыталась остановить его, дергала за рукав, что-то выясняла, заглядывая в глаза. Кажется, говорила про какую-то муку, которую отбирают при въезде в Москву, раз за разом спрашивала: почему отбирают? “Действительно, почему?” - удивилась Дита, запуская руку в портфель и в очередной раз нащупывая рукоятку своего “мопса”. Нашла взглядом Василия, попыталась незаметно кивнуть ему, но он не ответил, тупо глядел в одну точку. Медленно, очень медленно он вытащил пистолет. Ленин попытался высвободить рукав пальто, но женщина держала его цепко и задавала один и тот же вопрос про муку и заставы. И тут Василий выстрелил.
Женщина, которая спрашивала про муку, взвизгнула и схватилась за грудь:
- Убили! Меня убили! А-а-а-а!
И действительно, на груди у женщины расплывалось красное пятно, она посерела и стала оседать. Василий застыл с пистолетом в руке. “Что он делает, идиот! - пронеслось в голове у Дита. - Промазал! Тогда почему не стреляет снова?! Надо мне?” Она потащила из портфеля своего мопса и, почти не целясь, выпалила в спину невысокого человека в пролетарской кепке. “Зачем он в кепке, - подумалось некстати. - Он же не рабочий? Ряженый, что ли?” Ленин покачнулся, стал поворачиваться в сторону стрелявших, и тут над ухом грохнул второй выстрел Василия, который, наконец, овладел собой. Эта пуля сбила Старика с ног, он упал ничком и не двигался. Василий швырнул браунинг под машину и бросился бежать. Водитель Ленина выскочил с наганом в руке, завопил: