– Самое странное и причудливое зрелище из всех мыслимых, – продолжала дама. – И я его наблюдала множество раз, поверьте. Сперва Питер неизменно заводил речь о спиритизме. Говорил, мол, грядут новые времена, когда истинность спиритизма познают столь многие, что духи станут разгуливать по улицам при свете дня, ну и прочее подобное. Однако он был большой проказник. Говорит, говорит, а потом вдруг словно заскучает. И тогда начинает озираться вокруг – в комнате обычно горела маленькая фосфорная лампа, свет которой для духов безопасен. И вот, значит, Питер озирается вокруг, внимательно так. Знаете, что он высматривал? Самую красивую даму среди присутствующих! А как приметит такую, сразу к ней подступает и спрашивает, не против ли она прогуляться с ним по лондонским улицам? Потом берет за руку, поднимает с места и давай водить взад-вперед по комнате, а после еще и поцелует. Он вообще любил флиртовать с дамами: шуточки, поцелуйчики, подарочки разные.
Мужчины Питера Квика совершенно не интересовали, сказала дама. Ну, бывало, ущипнет кого-нибудь или за бороду дернет. Один раз при ней ударил джентльмена в нос, да так сильно, что кровь пошла.
Моя собеседница рассмеялась и покраснела. Таким вот образом дух расхаживал между ними около получаса, а потом уставал. Тогда он возвращался к шторе кабинета и подобно тому, как прежде увеличивался в размерах, так теперь сокращался. В конце концов от него оставалась лишь светящаяся лужица на полу, но и она постепенно уменьшалась, тускнела и через минуту бесследно исчезала. Тогда мисс Доус опять вскрикивала. Затем наступала тишина. Чуть погодя раздавался стук, по каковому сигналу следовало отодвинуть штору, зайти в кабинет и развязать мисс Доус…
– Развязать? – переспросила я, и дама вновь залилась краской:
– Таково было требование мисс Доус. Мы бы нисколько не возражали, если бы она вообще обходилась без всяких пут – ну или привязывалась к стулу обычной поясной лентой, чтоб не упасть. Однако она полагала своей задачей предоставлять доказательства как людям, верящим в духов, так и скептикам, а потому перед каждой демонстрацией просила крепко себя связать. Каковую просьбу, заметьте, дозволялось выполнять только женщине, ни в коем случае не мужчине – только женщина отводила мисс Доус в кабинет, обыскивала, усаживала на стул и затягивала веревки…
Запястья Селины привязывали к подлокотникам, щиколотки к ножкам, а веревочные узлы заливали сургучом. Либо же ей заводили руки за спину и прихватывали крепкими стежками рукава к платью сзади. Одной широкой шелковой повязкой плотно закрывали глаза, другой такой же – рот. Иногда сквозь прокол в ухе пропускали длинную нить, которую крепили к полу снаружи кабинета; но чаще Селина просила надеть на нее бархатный нашейник с привязанной к застежке бечевкой, другой конец которой держала одна из дам, сидевших в темном круге.