Подобными приемами пользовалась и она до своего переезда в дом миссис Бринк. Ну а потом… потом трюки стали ей попросту не нужны.
– Можно сказать, до Сиденхама весь мой дар был не более чем притворством! Можно сказать, у меня вообще не было никаких способностей раньше – понимаете, о чем я? Они были просто ничто в сравнении с силой, обретенной мной через Питера Квика.
Я молча смотрела на нее. Я понимала, что сегодня она рассказала и показала мне вещи, которые, вероятно, еще никому не рассказывала и не показывала. Что же касается до необычайной силы, о которой она сейчас говорила… ну, я ведь испытала на себе малую ее толику, верно? Наличие в ней такой силы нельзя не признать. Но все же оставалась какая-то загадка, некое темное место в истории Селины, некий пробел в общей картине…
Не понимаю, сказала я (как раньше говорила мистеру Хизеру). Столь чудесная сила – и привела ее сюда, в тюрьму Миллбанк! Питер Квик – ее хранитель, однако именно из-за него пострадала девушка, а бедная миссис Бринк умерла, не выдержав потрясения! Что же за помощь он ей оказал, отправив за решетку? И какая теперь польза от ее способностей?
Селина отвела глаза в сторону и сказала ровно то, что говорил мне мистер Хизер: «у духов свои цели, недоступные нашему разумению».
Да уж, ответила я, какую цель они могли преследовать, отправляя ее в тюрьму, действительно недоступно моему разумению!
– Ну разве только они завидуют вам и хотят убить, чтобы вы стали одной из них.
Селина нахмурилась, не поняв меня. Да, иные духи и впрямь завидуют живым, медленно промолвила она. Но даже они не станут завидовать ей в нынешних ее обстоятельствах.
Она поднесла руку к своему тонкому белому горлу, и мне вновь невольно вспомнились бархатные нашейники, что когда-то застегивались на нем, и веревки, которыми связывались запястья.
В камере было холодно, и я дрожала. Не знаю, сколько времени мы проговорили, но, полагаю, сказано было гораздо больше, чем написано здесь. Взглянув наконец на окно, я увидела, что уже совсем стемнело. Селина по-прежнему держалась за горло; теперь она покашляла и сглотнула. Слишком много пришлось говорить сегодня, улыбнулась она. Потом подступила к полке, взяла кувшин с водой, отпила из носика и опять покашляла.
В следующий миг за решеткой возникла миссис Джелф и внимательно на нас воззрилась. Я снова осознала, что засиделась здесь очень уж долго. Неохотно встала со стула и знаком попросила матрону отпереть камеру. Потом посмотрела на Селину и сказала, что мы поговорим еще, в следующий раз. Она кивнула, потирая горло и морщась. Добрые глаза миссис Джелф затуманились тревогой; она выпустила меня в коридор, а сама подошла к Селине и спросила: