– Наше дело – не создавать для них удобство и уют, – ответила надзирательница. – Наше дело исполнять наказание. На свете слишком много добропорядочных женщин, живущих в нищете, болезнях и голоде, чтобы нам еще беспокоиться о преступницах.
Кабы работали споро, небось не мерзли бы, добавила она.
Я проведала Пауэр, потом Кук и еще одну узницу, а потом пошла к Селине. Услышав шаги, она подняла голову, и ее глаза просияли, когда она встретилась со мной взглядом поверх плеча матроны, чуть наклонившейся к замку. И тогда я вдруг осознала, что мне страшно недоставало не просто визитов в Миллбанк, а визитов именно к ней. Внутри у меня что-то толкнулось. Наверное, подобное ощущение испытывает беременная женщина при первом шевелении плода.
Ну и что такого, если я испытываю нечто столь неуловимое, тихое и тайное?
В ту минуту, в камере Селины, это определенно не имело никакого значения. Ибо она так обрадовалась моему приходу!
– В прошлый раз, когда я была сама не своя, вы проявили большое терпение, – сказала Селина. – А потом, когда вы так долго не приходили… я знаю, две недели – срок невеликий, но здесь он кажется ужасно долгим… Вы все не появлялись, и я решила, что вы передумали и уже никогда больше не придете…
Я вспомнила свой последний визит к ней, столь странным образом разбередивший мое воображение. Она не должна держать в голове подобные мысли, сказала я, незаметно оглядывая каменный пол камеры, – сейчас на нем не было никаких белых пятен: ни капель воска или жирных следов от него, ни даже известки. Просто в последнее время я была очень занята домашними делами, вот и не могла выбраться, пояснила я. Селина кивнула, но с несколько опечаленным видом. Наверное, у меня много друзей? – спросила она. Конечно же, мне предпочтительнее проводить время с ними, чем ездить в Миллбанк.
Если бы только она знала, сколь медлительны, скучны и пусты мои дни! Столь же медлительны, как дни тюремные.
Я подошла к стулу, села и положила руку на стол. Я сказала, что Присцилла вышла замуж и теперь, когда она нас покинула, мать особенно нуждается в моем присутствии дома.
Селина кивнула.
– Значит, ваша сестра вышла замуж. И что, хорошая партия?
– Прекрасная, – сказала я.
– В таком случае вы должны быть счастливы за нее.
Я не ответила, только улыбнулась, и тогда Селина подступила чуть ближе:
– Мне кажется, Аврора, вы немножко завидуете своей сестре.
Я опять улыбнулась: да, она права, я действительно завидую.
– Но не потому, что у нее есть муж, – продолжала я. – О нет, вовсе не поэтому! А потому что Присцилла… как бы это сказать? Она меняется и развивается, прямо как ваши духи. Она пошла дальше. А я осталась на прежнем месте, прочнее прежнего связанная обстоятельствами.