Во всяком случае, я так думала, пока не пошарила среди шелка и бархата в последний раз и не увидела вдруг на самом дне коробки нечто похожее на свернувшуюся кольцами змею…
Волосы. Волосы Селины, туго сплетенные в косу, более толстый конец которой перевязан грубой тюремной бечевкой. Я потрогала пальцами: коса казалась тяжелой и сухой – как змеи, которые, говорят, несмотря на свой влажный блеск, совершенно сухие на ощупь. Там, где на нее падал свет, она отливала тусклым золотом, но не сплошным, а словно пронизанным нитями других цветов – где серебряными, где почти зелеными. Я вспомнила газетный портрет Селины с затейливой прической из завитков и локонов. С необрезанными волосами она выглядела такой живой, такой настоящей. А теперь гробоподобный ящик, душная комната… какое ужасное, мрачное место для хранения этих чудесных волос! Им бы хоть немного света и воздуха, подумала я – и опять вообразила перешептывающихся матрон. А что, если они придут и станут со смехом и с шуточками щупать, теребить, поглаживать Селинины волосы своими грубыми руками?
Внезапно я исполнилась уверенности, что матроны непременно надругаются над ними, если я их не заберу. Я схватила косу и сложила в несколько раз, собираясь, видимо, засунуть под плащ или в карман. Но пока я возилась с ней, по-прежнему стоя в неловкой изогнутой позе и крепко прижимаясь щекой к краю полки, в конце коридора хлопнула дверь и послышались голоса. Мисс Крейвен – и с ней мисс Ридли! От испуга я едва не свалилась с лестницы. Я отбросила косу от себя с таким ужасом, словно это и впрямь была змея, внезапно проснувшаяся и показавшая ядовитые клыки. Потом надвинула крышку на ящик и тяжело соскочила на пол. Голоса неумолимо приближались.
Когда матроны вошли, я – в перепачканном пылью плаще и, вероятно, с красной отметиной от полки на щеке – стояла подле стула, держась за спинку, и дрожала от страха и стыда. Мисс Крейвен сразу направилась ко мне с флаконом нюхательной соли, а вот мисс Ридли остановилась поодаль и прищурилась. Мне показалось, она внимательно смотрит на лестницу, на полку и коробки, которые, возможно, в своей лихорадочной спешке я сдвинула с положенного места… не знаю. Я не обернулась посмотреть. Лишь раз взглянула на мисс Ридли, но тотчас отвернулась и задрожала пуще прежнего. Ибо от холодного пристального взора этих безресничных глаз мне сделалось именно так дурно, как думала мисс Крейвен, хлопотавшая подле меня со своей нюхательной солью. Я живо представила, что́ увидела бы мисс Ридли, войди она минутой раньше. Ужасная картина нарисовалась мне со всей ясностью – она и сейчас стоит перед моими глазами.