– Так какова же цель? Зачем духи отправили вас сюда?
– Ради вас. Чтобы мы с вами встретились и, встретившись, все про нас поняли – и, поняв, соединились…
Она словно нож в меня вонзила и повернула в ране: сердце мое бешено заколотилось, и за его тяжелыми частыми ударами я ощутила в груди знакомый болезненный трепет, только более яростный, чем когда-либо раньше. И ответный лихорадочный трепет я почувствовала в Селине… Боже, какая нестерпимая мука!
Слова Селины вызвали во мне один лишь ужас.
– Молчите! – потребовала я. – Зачем вы говорите мне это? Какое имеет значение, что́ сказали вам духи? Они болтают вздор… а нам нельзя впадать в безрассудство, мы должны сохранять спокойствие и благоразумие. Если я буду навещать вас до конца вашего срока…
– Четыре года, – перебила Селина. Неужели я полагаю, что мне позволят приходить к ней на протяжении всего этого времени? Что мисс Хэксби позволит? Что моя мать позволит? А если даже и позволят, если даже я и стану приходить, на полчаса раз в неделю или раз в месяц… неужели я полагаю, что вынесу такое?
– До сих пор выносила же, – ответила я. – И мы можем обжаловать приговор. Нам только нужно быть немного осторожнее…
– Вынесете такое даже после сегодняшнего? – резко спросила Селина. – Сумеете по-прежнему сохранять спокойствие и хладнокровие? Нет!.. – (Я хотела было шагнуть к ней.) – Нет, стойте на месте! Не двигайтесь, не приближайтесь. Миссис Притти может заглянуть…
Я стискивала руки, выкручивая свои пальцы с такой силой, что кожа горела от перчаток.
– Но какой у нас выбор? – в отчаянии вскричала я. – Зачем вы меня мучаете! Зачем говорите, что мы должны соединиться… соединиться здесь, в Миллбанке? Зачем духи сказали вам такое? Зачем вы говорите мне сейчас?
– Затем, что выбор есть и он за вами, – прошептала Селина так тихо, что мне пришлось податься вперед, чтобы расслышать. – Я могу сбежать отсюда.
Кажется, я рассмеялась. Зажала ладонью рот и истерически рассмеялась. Селина молча ждала, с совершенно серьезным лицом. Тогда мне впервые пришла мысль, что, возможно, она помутилась рассудком в темной камере. Я посмотрела на ее мертвенно-бледные щеки, на пожелтелый синяк на лбу и овладела собой.
– Вы сказали лишнее, – очень спокойно произнесла я.
– Я могу сбежать, – ровным голосом повторила она.
– Нет, – сказала я. – Это было бы ужасно неправильно.
– Неправильно только по их законам, – ответила Селина.
– Нет, – снова возразила я. – Да и потом, как вообще можно сбежать из Миллбанка, где в каждом коридоре ворота с замками, надзиратели и караульные? – Я взглянула на деревянную дверь, на забранное железной решеткой окно. – Вам понадобились бы ключи… и еще много всего разного. И что бы вы стали делать, даже если бы сумели сбежать? Куда направились бы?