Моя половинка. Знала ли я это раньше? Селина уверена, что знала.
– Вы сразу догадались, сразу почувствовали, – сказала она. – Думаю, даже прежде, чем я! Думаю, вы все поняли в первый же раз, как меня увидели.
Я вспомнила, как зачарованно смотрела на Селину, сидящую в светлой камере, с повернутым к солнцу лицом, с фиалкой в руках… Неужели и правда я сразу почувствовала в ней родную душу, как она утверждает?
Я прижала руку к губам и прошептала:
– Не знаю… не знаю, право.
– Не знаете? Взгляните на свои пальцы. Разве вы не знаете, ваши ли они? Взгляните на любую часть своего тела – вы все равно что на меня смотрите! Мы единое целое, вы и я, и между нами нет различия. Мы были отъяты, две половинки, от одного куска сияющей материи. Я могла бы сказать «люблю тебя» – это легко сказать, такие слова ваша сестра говорит своему мужу. Я могла бы написать «люблю» в тюремном письме, четыре раза в год. Но моя душа не любит, она неразрывно сплетена с вашей душой. И наша плоть не любит, она едина и стремится обрести свою целостность – иначе она зачахнет! Вы подобны мне. Вы знаете, каково это – покидать пределы земного мира, покидать свое «я» – сбрасывать его, точно платье. Вас поймали – да? – прежде чем вы окончательно от него освободились? Вас поймали и вернули обратно вопреки вашему желанию… Неужели, по-вашему, духи допустили бы ваше возвращение в земной мир, если бы вы не были нужны здесь? Неужели ваш отец не принял бы вас, если бы знал, что ваш срок настал? Но он отправил вас назад, и теперь вы принадлежите мне. Вы не дорожили своей жизнью, но теперь она моя. Вы все еще сомневаетесь?
Сердце мое неистово колотилось. Оно тяжело толкалось в грудь там, где прежде висел медальон. Оно стучало молотом, било болью.
– Вы говорите, что я подобна вам, – сказала я. – Что мое тело все равно что ваше и я сотворена из сияющей материи. Должно быть, вы никогда на меня толком не смотрели…
– Я смотрела на вас, – тихо ответила она. – Но не думаете же вы, что я смотрю на вас их глазами? Полагаете, я не видела вас, когда вы снимали свое тесное серое платье, распускали волосы и лежали в темноте, молочно-белая?.. Неужели вы думаете, – после долгой паузы спросила Селина, – что я такая же, как она, которая предпочла вам вашего брата?
И тогда я поняла. Поняла, что все сказанное ею сейчас и вообще когда-либо – правда. Я расплакалась. Я стояла и плакала, дрожа всем телом, но Селина не попыталась меня успокоить. Она просто кивнула, не сводя с меня пристальных глаз, и сказала:
– Теперь вы понимаете. Теперь вы знаете, почему нам недостаточно быть всего лишь осторожными, всего лишь хитрыми. Теперь вы знаете, почему вас влечет ко мне – почему и зачем ваше тело тянется к моему. Дайте ему волю, Аврора. Пускай оно приблизится, пускай придет ко мне…