– Договаривай, раз начал…
– Изволь! В 1988 году нарыл ты в тайге старый японский схрон. Оружие, боеприпасы на случай партизанских действий. И аптечка в том схроне была. А в аптечке – несколько упаковок морфина в ампулах. Прекрасно сохранившаяся аптечка! В темноте, в прохладном месте, при одинаковой температуре хранения… Жалко тебе стало, Миша, добра этого. И решил ты коробочку Фигуре сбыть – знал, что он «нарк»! Сбыл ты коробочку и, сам того не ведая, к наркоману в оборот попал! Не поверил ведь Фигура, что ты только одну упаковку морфина из схрона добыл. Прижала его «ломка» – он к тебе снова пришел! Не знаю уж как – но добился, что ты вместе с ним в тайгу пошел и весь схрон ему, чтобы отвязаться отдал! Помнишь, Миша?
– Не помню! Ты говоришь так, я иначе. Фигура сдох где-то, свидетелей нет. О чем базар-то вообще?
– Не спеши, друг! Эдик-Фигура, когда ты его к схрону привел, поначалу обрадовался: все его добро будет! Но тут же опомнился: торчку много «ширева» никогда не бывает! О тебе как о себе подумал: он бы, прижми кто его так, как он тебя, «склад» бы ополовинил. И обманом он заставил тебя, Мишаня, одну ампулку в руку взять. И сохранить ее догадался, с твоими отпечатками пальцев! А потом, конечно, оторвался по полной. И от передозировки сдох.
– Ну, а я-то при чем?
– А при том, Мишаня-Везунок! Фигура-то ведь у Джема из Комсомольска-на Амуре в ответственных по твоему району в областном центре вашем значился. А Джем, упокой, Господь, его душу, наркотики решительно не одобрял! И всех торчков искоренял из своего сообщества. И Фигуру бы в железную клетку посадил и в море утопил, если б узнал. Но тот скрывался. А когда помер, Джем-то, слышь, про истинную причину смерти своего ответственного и прознал. И тему хотел напрочь тогда закрыть – закопать поставщика, который его «дружину» в могилу сводит. Но не нашел, твое счастье! Могли тогда сдать тебя кореша Фигуры, такие же торчки, которым он ампулку с отпечатками на хранение передал – кстати, с письменными объяснениями – где, когда и от кого морфин получил. Но не сдали. Во-первых, Джема боялись. А во-вторых, берегли тебя для себя, родных, как последний патрон. Полагали, что ты и для них такой же склад японческий откопать сможешь…
– Порожняк гонишь, Влад! – набычился Алдошин. – Если что и было – быльем поросло! Угрожаешь? Сдать хочешь? Ну, сдавай! Только суд наш, «самый гуманный суд в мире», если забыл, доказательств потребует! Кого в суд приведешь? Наркоманов, если они еще живы? Да кто же им поверит, торчкам убогим! Или их письменным измышлениям?