– Амфибий в нашем авиакрыле всего две, Винс! – принялся вслух рассуждать командир. – Загляни в багажное отделение за салоном и убедись – там полно запасных частей для «грумманов». Видишь ли, начальство рассудило, что комплектовать нашими запчастями авиаремонтную базу, обслуживающую в основном другие типы самолетов, слишком расточительно. Так что находим полынью, стараемся все-таки попасть в нее, и если это нам удастся, то быстренько меняем проклятые тросы. За это время чертов циклон, надеюсь, уберется на юг, и мы продолжим наш полет.
– Ты смыслишь в механике? Уверен, что мы сумеем самостоятельно починить неисправность?
– Я видел однажды, как механик менял тросы тяги рулей. Там и надо всего-то отпустить, а потом затянуть четыре болта. Возился механик не более часа, да и то не слишком спешил, насколько я помню. В общем, не захочешь зимовать тут, в русских водах – и ты начнешь соображать в механике! И хватит болтать, Винс! Смотри вниз, ищи полынью! Выпускаю закрылки на десять…
Лефтер привел в действие гидравлический привод, управляющий закрылками, и слегка увеличил площадь плоскостей. Затем он взялся за секторы газа и начал потихоньку, по дюйму в минуту, сдвигать их назад, уменьшая тем самым мощность моторов. «Грумман» начал едва заметно скользить вниз – о том, что самолет начал снижение, говорил пока только альтиметр. Смирившись с решением командира, Райан напряженно глядел вниз, пытаясь обнаружить в сверкающей белизне сплошного льда темное пятно чистой воды.
Когда скорость «Дикого Гуся» упала до ста миль в час, самолет стало ощутимо болтать в порывах ветра, и Лефтер, чуть добавив мощности моторам, перешел на горизонтальный полет.
Темные разводья воды в прибрежном припае попадались довольно часто, но все были явно небольшими. Поминутно сверяясь с картой восточного побережья Сахалина, Лефтер определил, что самолет приближается к мысу Острый, далеко выдающемуся в море. Лефтер искренне надеялся, что этот выступающий в море кусок суши при господствующих здесь зимой северных ветрах должен ломать дрейфующие с севера ледяные поля. И что там обязательно должен найтись подходящее для посадки пятно чистой воды. Если же нет…
Если такое пятно не будет найдено, ничего не останется делать, как продолжать полет вдогонку за крейсером и садиться на воду в открытом море. Если, конечно, неисправные тросы выдержат полет протяженностью более 500 миль… А обледенение… Об этом Лефтер старался даже не думать.
Старался он не думать и о русских истребителях, которые могли появиться в воздухе в любую минуту. Кое-кто из пилотов его авиакрыла принимал участие в высадке союзных войск в Европе и даже встречался с русскими летчиками после капитуляции Германии. А капитан Гаррисон даже был участником операции 1944 года по перегонке «Аэрокобр» для русских с Аляски, через Берингов пролив и всю Сибирь. И уверял, что прожил в России почти два месяца. Общее мнение было единым: русские, не обремененные высокими должностями и большими звездами на погонах, – нормальные парни, если не принимать во внимание их «повернутости» на коммунистических идеалах.