Переведя взгляд на аккуратно прошитые ручным швом, чуть состаренные от времени бумажные листы, собранные в книгу, я попыталась представить, что мог значить этот молитвенник для Ханса.
Мысли, так или иначе, возвращались к смерти храмовника, вызывая неприятный ком в груди и тошноту – уж больно живо вставало перед глазами воспоминание парящей на морозе рассеченной человеческой плоти.
«Ты ведь верил Ей и в Нее до самого конца! Почему все так сложилось, почему ты вдруг сам назвал наивысшую меру наказания… И есть ли другие способы божественной кары вообще? Кому я служу на самом деле и насколько жестокие порядки в Ее культе? Ох…» – От этих мыслей я почувствовала особенно острый приступ тошноты и порывисто вздохнула, привлекая внимание Альвина.
– Ваше высочество? Вы… вам дурно? – Оруженосец что-то видит в моем выражении лица, достает из своей седельной сумки кожаную фляжку, открывает и протягивает мне. – Выпейте, станет легче.
Во фляге оказывается вино – не особо крепкое, но я все равно делаю не больше полутора глотков, памятуя о слабостях этого тела.
– Спасибо, Альвин. – На холоде почти не ощущается вкус напитка, но его кислинка бодрит. В голове действительно чуть проясняется, желудок успокаивается. Вернув фляжку владельцу и проехав пару мгновений в молчании, я заметила внимательные и обеспокоенные взгляды, которые телохранитель кидает в мою сторону, и решила пользоваться случаем.
– Ты говорил, что когда-то хотел стать храмовником… а почему не стал, если это не тайна, конечно. – Мне было действительно интересно. Тем более вполне возможно, что рядом со мной идет неплохой источник базовых знаний о религиозных особенностях культа Светозарной, и стоило бы этим воспользоваться.
– В Суррее не готовят братьев-рыцарей, а обучаться дальше в нашем храме и становиться жрецом я не хотел. Возможности отправить меня в Васконию или Фираль не было, в основном из-за того, что отец тогда все еще был на службе, а сестра сильно болела в детстве, и мать, не имея возможности взять ее с собой, не могла сопроводить меня на учебу. Потому отец организовал мое обучение в гарнизоне, ну а потом – вы, наверное, помните. – Он вопросительно посмотрел на меня, ожидая, нужно ли будет повторять давнишний рассказ, но я утвердительно кивнула:
– Да, конечно, помню. Получается, какое-то храмовое образование ты все же получил?
– Меня научили читать, писать и считать. Я выучил благодарственную молитву, молитву о здравии и песнь «Волю мою укрепи». – Альвин чуть стушевался, увидев мой неподдельный интерес. Если о первых двух названных им молитвах я ничего и слыхом не слыхивала, то вот песнь в молитвеннике была.