Мой отказ видимо был все-таки ожидаем, потому что старший из паладинов слишком легко и непринужденно сменил пластинку.
— Хорошо. Тогда может ли личный посланник Понтифика посетить с визитом Минэй?
— Прямо и не знаю господа… — задумчиво покачал я головой — легат Гийомс, помнится, явился недавно к нам в столицу, и чем его приезд закончился? Даже вспоминать страшно! Давайте наверное, воздержимся пока от взаимных визитов. Будем лучше переписываться с Его Высокопреосвященством, и решать все вопросы исключительно в этом формате.
Паладин ощутимо скрипнул зубами, но проявил выдержку и вежливо уточнил.
— То есть, я должен сообщить Мессиру, что для паладинов доступ в Западный Эскел по-прежнему закрыт?
— Пока да. Но ничего оскорбительного для Инквизиции в этом нет. Он сейчас закрыт и для всех остальных, кроме возвращающихся домой наших подданных. Вы же понимаете, что после нападения темных наше княжество находится в состоянии повышенной тревоги? Так что единственное исключение я готов сделать только для вновь назначенного Понтификом Главного жреца Минэйского Храма. Слуга Единого — это, как говорится, святое. Его мы всегда готовы с радостью принять в нашей столице. Жители княжества воспримут его назначение, как милость явленную Его Высокопреосвященством.
В плетении словесных кружев я был явно сильнее боевого паладина, а поэтому наша встреча ожидаемо закончилась со счетом 1:0 в мою пользу. Инквизиторам пришлось довольствоваться моим туманным обещанием, что когда-нибудь, может быть, границы Восточного Эскела все-таки будут открыты для инквизиторов. Но только не сейчас.
Мевар был снова пристально осмотрен ими, но ничего криминального на его счет мне предъявить паладины не смогли. Да, это машина для убийства. Но созданная гномами исключительно на основе светлой магии. Если договоритесь, то они и вам такую сделают. Но готовьтесь выложить колоссальную сумму. Страж смерти — игрушка ОЧЕНЬ дорогая.
* * *
— …Ах, господин купец, и что же теперь мне делать?! Как быть несчастной вдове, потерявшей и мужа, и имущество, и свое приданое? — тонкие женские пальчики нервно скомкали платок, и слезы хлынули из синих, как молинии, глаз.
Сердце старого Грона дрогнуло от сочувствия к бедняжке, попавшей в такой неприятный переплет. Совсем еще молоденькая девчонка, а уже столько несчастий обрушилось на ее хорошенькую голову.
Сначала родители умерли, потом старший брат выдал замуж, не спрашивая согласия. Ну, да ладно — это дело-то как раз обычное, кто их глупышек спрашивать будет. Разве они со своими куриными мозгами могут сами выбрать себе правильного мужа? Сидели бы до старости в девках, да все о молодых дворянчиках у окна мечтали. Или же, прости господи, с бродячими артистами сбежали бы, опозорив своих родителей. Сам Грон тоже дочерей не спрашивал, выдавая замуж, и ничего — живут теперь обе в достатке и горя не знают. Семеро внуков уже подрастает…