Поэтому мысль о личной охране была действительно своевременной. Еще лучшей идеей было нанять ее из числа наемников, которых здесь в Минэе пока никто не знает. Сейчас в Храме меня окружают головорезы Нейтгарда, а парни Харта рассредоточены по периметру Ратушной площади, зорко поглядывая на окна и крыши окрестных домов. История с выстрелом из лука, прервавшим казнь ведьмы, для меня весьма поучительна — не хотелось бы оказаться на ее месте.
Даже дамы с опаской поглядывают в мою сторону, не зная, чего от меня ожидать, хотя при этом не забывают стрелять глазками в Фридриха Тиссена. Ага… дядюшка у нас теперь самый завидный жених в княжестве, которому — как они думают — больше не грозит опала и возвращение в провинцию. Грозит, грозит… Еще как грозит!
Сегодня утром София вынесла ему первое серьезное предупреждение, второе вполне может оказаться и последним. Княгиня сама прекрасно понимает, что если со мной что-то случится, Фридрих на правах следующего князя легко может отправить ее в Обитель Скорбящих, и никакое вмешательство Касиуса Марция ей не поможет. А значит, власть нам с ней нельзя выпускать из рук ни на минуту.
Наконец, церемония подходит к своей заключительной части. Я делаю шаг к алтарю, на пару минут опуская щиты. Жрецы торжественно водружают на мою голову корону, доставленную из княжеской сокровищницы. Хотя корона — это громко сказано, уместнее было бы назвать ее венцом. Это просто широкий обруч из золота, украшенный растительным орнаментом и драгоценными камнями — где центральный булыжник значительно крупнее остальных. Нет никаких зубцов, никакой бархатной шапки, никакой оторочки горностаем или соболями. Все довольно скромно и непритязательно.
В момент возложения короны раздается торжественный звон колоколов, и жрецы снова затягивают какой-то занудный гимн. Публика подхватывает его, я гордо замираю рядом с алтарем, давая подданным полюбоваться на себя в короне. Все! А теперь срочно на свежий воздух, иначе я сейчас здесь сдохну, и не будет у минэйцев такого замечательного молодого князя…!
Стоит нам с Софией показаться на ступенях храма, как Ратушная площадь взрывается приветственными криками. Сдается мне, что простые горожане любят нас гораздо больше, чем дворяне. Нам в ноги летят цветы, со всех сторон звучат слова поздравлений. Маленькая, нарядно одетая девочка преподносит большой букет цветов — только почему-то не мне, а княгине. Впрочем, я не в обиде.
— …Князь, а война с восточниками будет? — громко выкрикивает кто-то из толпы. И площадь напряженно затихает в ожидании моего ответа. Я тяжело вздыхаю. Врать людям не хочется, а правда неприятна.