Гийому Дерангу оставалось только крякнуть, выслушав мои доводы. Но спорить с хозяином Западного Эскла он не решился — не принята здесь такая демократия. Слово князя — закон, каким бы вздорным оно не было.
Наш разговор прерывает появление одного из подчиненных капитана. Ресг просит его спуститься в допросную. Пользуясь моментом, решил прояснить с казначеем тему его кредитов.
— Господин Деранг, выплату некоторых кредитов нам придется пока отложить.
— Каких именно? — настораживается он.
— Тех самых, которые мой покойный отец получил от вас через подставных лиц.
Лицо у казначея вытягивается, но тертый дядька быстро берет себя в руки.
— Как вы узнали, князь? — деловито интересуется он.
— Об этом я умолчу. Но теперь вы знаете, что возможности скрытого контроля за финансами у меня тоже есть. Деньги свои, безусловно, получите назад и с причитающимися процентами, но… не сейчас. Я призываю вас с пониманием отнестись к тому, что приостанавливаю выплату всех долгов и процентов по ним сроком на один месяц.
Вот так. А теперь посмотрим, утерпит ли он, или все же извернется и заберет свои деньги. Заодно проверим, насколько наш казначей честен. Если на контроле денежных потоков находится порядочный человек — все с казной княжества будет нормально и в мое отсутствие, но если нет, тогда величина похищенного будет зависеть только от его наглости. А вообще княжеского казначея завтра ждет магическая клятва — он у нас оказывается, тоже слабенький маг, хоть и скрывает свой дар под амулетом. Это мне Хранитель наябедничал.
— …Йен, ты сам собрался ехать на войну?! — София стояла посреди гостиной, заламывая от волнения руки. Вот зря я надеялся, что ужин у нас пройдет сегодня тихо и спокойно.
— Собрался, матушка — не стал я отрицать очевидного — но вы не должны за меня переживать. Войны, как таковой, не будет. Если и случатся небольшие потери, то только со стороны восточников.
— Сын, может, ты мне объяснишь причину своей удивительной самоуверенности?
Я, молча, достаю старинный тубус, вытряхиваю из него свиток с договором. Насладившись ее изумлением, так же молча убираю его назад.
— Но почему ты не расскажешь об этом Фридриху?! Он извелся от неведения и непонимания. Жаловался мне, что ты не был с ним откровенен.
— Не был. А вы считаете, что мы можем ему безоглядно доверять? Я нет. Он пока не сделал ничего такого, чтобы заслужить наше доверие.
— Но он же принес нам клятву?!
— И что? Можно ведь не устраивать перевороты самому, а просто закрыть глаза на то, что это сделает кто-то другой. А потом с чистой совестью воспользоваться результатами чужого предательства, обойдя клятву. Правда, Фридрих?