Словом — тоска! Ни в какие рестораны больше не ходили, а прожигали деньги у тех же «кыр», только у иркутских.
Ожидание сезона, как всегда, азартило и вселяло надежды на очередной фарт. Но более всего — на новое воровство. Удачная афера с самородком вовсю разожгла алчность Яшки и Кости, и они каждый раз надеялись, что счастье снова привалит к ним. И, приманивая его, перед работой шепотом наговаривали слышанные от бывалых старателей заклинания, которые должны были навести их на золото. В них по большей части упоминался князь тьмы, поскольку среди старателей было распространено убеждение, что бог копачам не помощник. Золотом заведует нечистый, оттого оно так и прячется, но, если нечистого ублажить, он расщедрится и покажет пласт.
Но никакие заклинания не помогали. Найденный самородок был единственным, и впору было отчаяться, однако и Яшка, и Костя с прежним упорством отстаивали свою надежду и твердили черные заговоры.
Надеялись они и в этот раз, но лукавый забыл и думать о них, вместо самородков выковыривались одни только камни.
А тем временем в мире происходили катаклизмы. За девять тысяч километров от них началась война, но они, затерянные в непроходимой тайге, не знали об этом и продолжали бить шурфы и промывать песок. Узнали лишь в октябре, когда вернулись на прииск, немцы уже стояли под Москвой. Дед Николай воинственно задирал голову и кричал, что немцы опять мутят воду, но им все равно всыпят, потому что Ворошилов и Буденный не допустят до такого позора.
Но радио приносило все более зловещие вести. Немцы были под Химками, и в Москве ввели осадное положение. На подступах к городу шли ожесточенные бои, и казалось, что враг вот-вот переломит, но, когда на Красной площади состоялся октябрьский парад, все поняли: немцев остановят. Дед Николай по такому случаю крепко выпил и, расхаживая в сопровождении сыновей по прииску, пытался петь «Если завтра война…».
Сами же сыновья, как и многие другие старатели, написали заявление об отправке на фронт, но поступил строгий наказ: опытных старателей в армию не брать. На общем митинге председатель приискового совета сказал, что в Красной Армии найдется кому воевать, а их дело — давать золото. И как можно больше, потому что золото — это танки и пушки. Ударный труд — вот что требуется сейчас от каждого.
Яшка с Костей в общем настроении участия не принимали. Ни тому, ни другому в голову не приходило проситься на фронт, хотя оба были в самом соку — одному двадцать три, а другому двадцать четыре года. Аморальность, заложенная в каждом и усугубленная постоянным пьянством, окончательно развратила их и сделала отщепенцами, думающими только о собственном благе. Перспектива оказаться на фронте и подставлять себя под пули нисколько не прельщала их, и потому они с тайной радостью восприняли решение о постановке старательских артелей на бронь.