Пройдет много лет, и на алданских приисках, куда в конце концов судьба забросит Яшку и Костю, оба они изведают вкус еще более пагубной, чем водка, отравы, которая навсегда оставит печать на их душах и лицах. Но это случится не скоро, а пока Яшка все чаще приходил домой пьяным, и Маркел, глядя на сына, хмурился и тяжело вздыхал. Дожили до деньков — пить начал. А какой из пьяницы охотник? Он спьяна-то белку от вороны не отличит. А все этот нехристь, морда цыганская. Покуда его не было, Яшка был как Яшка, и в рот не брал этой заразы, а теперь что ни день — пьяный.
Резкая перемена в сыне переворачивала Маркелу душу, но он не знал, как помочь горю. Яшка слов не понимал, и хотя не огрызался, когда Маркел пробовал его стыдить, но и не прислушивался ни к каким убеждениям. Взять ремень да ремнем? На это Маркел не решался, помнил, как молитву: Яшка — не родной. Своего отхлестал бы, не посмотрел ни на что, а сироту, найденыша, — как бить? Рука не поднимается.
Маркел пробовал подсылать к Яшке мать, Василису, но у той и вовсе ничего не выходило. Яшка с детства относился к приемной матери настороженно. Глядел исподлобья и старался держаться отца. В чем тут дело, Маркел так и не разобрался, но грешил на то, что Василиса вогулка. Как ей говорить сыну, чтоб не пил, когда сама курит? Не расстается со своей трубкой, как соску сосет. Он так и не отучил ее от этого, а потом привык и махнул рукой.
Маркел был прав лишь отчасти. Яшке действительно казалось странным, что мать курит, но к этому он, как и Маркел, со временем привык, а вот что мать называли в деревне колдуньей — тут никакая привычка не помогала. Маленьким Яшка боялся мать, а повзрослев, стал относиться к ней как к чужой, которая хотя и живет с ним в одном доме, но никаких прав на него не имеет. Василиса чувствовала такое отношение, но ни задобрить Яшку, ни найти к нему другого подхода так и не смогла.
И теперь, когда Яшка, приходя с улицы, плюхался, пьяный, на кровать, Василиса не знала, что делать, как подступиться к сыну. Бестолково суетилась возле, спрашивала, не хочет ли чего Яшка, но он ничего не хотел и в конце концов засыпал. Василиса стаскивала с него сапоги, расстегивала ворот рубахи, укрывала Яшку и уходила в свою каморку за печкой, где принималась переворачивать и перетряхивать разложенные повсюду травы и коренья. Маркел провожал жену тоскливым взглядом и начинал взад-вперед расхаживать по избе.
Как быть, как втемяшить Яшке, что губит себя парень, губит?! Ведь золотая голова, а пристрастился к зелью. Сопьется, все прахом пойдет.