— Не мое, конешно, дело, Яшк, а токо зря ты.
— Что зря? — не понял Яшка.
— Ну пьешь, говорю, зря.
Яшка раздул ноздри и чуть было не ответил, что такому указчику соленый огурец за щеку, но сдержался. Фрол всегда относился к нему хорошо, и не стоило обижать человека.
— Уж и выпить нельзя?
— Дак можно, никто и не говорит, што нельзя, дак в меру. Маркел-то знаешь што вчерась сказал?
— Что?
— Хотел, сказал, ружье Яшке подарить, а теперь раздумал. Какой из него охотник, когда пьет? Продам, сказал, ружье. Федор Соломатин просит. У него сын женится, дак Федор хочет подарок ему сделать. А отдам Яшке, сказал, он его пропьет со своим цыганом.
У Яшки екнуло сердце. Вот зачем, значит, мужик-то приходил! А отец? Неужели продаст?!
Случайный, как думал Яшка, разговор сильно подействовал на него. Он и предположить не мог, что отец и не собирается продавать ружье, что все разговоры вокруг этого — лишь ширма, а Федор Соломатин и Фрол — лишь подставные куклы. С тревогой он думал о том, как теперь быть, как поправить положение. Без хорошего ружья нечего и думать о медведях, а оно вон чем обернулось — продать. Ну уж нет! Раз такое дело — хрен с ней, с выпивкой. Завяжу на время. Пока отец не успокоится. А отдаст ружье — тогда и разговор другой будет…
В июле, после Петрова дня, Яшка заметил, что отец чего-то придумал. Зачастил к охотникам, а те в свою очередь зачастили к нему и подолгу о чем-то говорили с ним в горнице. Яшка догадывался: эта подозрительная возня имеет какое-то отношение к нему, но не лез к отцу ни с какими расспросами. А тот пока помалкивал, радуясь успеху своей хитрости с ружьем, после которой все неурядицы в доме кончились. Яшка больше не пил, и Маркел, наблюдавший исподволь за сыном, думал: смотри какой молодец — бросил. Значит, будет охотником. Коли пересилил себя — будет.
А Яшка, помышляя только о ружье, строго выдерживал взятую линию и забыл думать о водке. Косте сказал: сиди у себя и не высовывайся, когда понадобишься — скажу. В том, что понадобится, Яшка не сомневался. Отступление было временным, ибо для себя он твердо решил: правдой или неправдой, а завладеет ружьем. Хватит мыкаться с берданкой, намыкался.
А тем временем Маркел сильно удивил Яшку. Принес откуда-то невиданное ружье, да и не ружье даже, а скорее винтовку. Но какую! Длиннющую, с восьмигранным стволом, а самое главное — с кремнем, зажатым в курке. Как стрелять из такой винтовки — Яшка понятия не имел, но отец, довольно улыбаясь, сказал: просто. Из этой «большухи»[4] наши деды стреляли, а мы что, дурнее их? И стал учить Яшку обращению с винтовкой.