Начали с заряжания. Патронов никаких не было, «большуха» заряжалась с дула, куда насыпался порох и вкладывалась круглая пуля. То и другое запыживалось клочками войлока. А чтобы выстрелить — для этого в казенной части винтовки имелась щель с припаянной ниже ее полкой, которая закрывалась крышкой. Она, как объяснил отец, «берегла» до выстрела насыпанный на полку порох. Перед выстрелом ее поднимали, и об нее ударялся при спуске курка кремень, высекая искру и зажигая порох. И тогда «большуха» бабахала.
Новая забава увлекла Яшку, любившего возиться с оружием, но было непонятно, для чего отцу вздумалось обучать его стрельбе из допотопной винтовки. Ты знай учись, отвечал тот, потом скажу, для чего.
Убедившись, что Яшка вполне освоился с винтовкой, Маркел перешел к самой стрельбе. Уводил Яшку в лес и заставлял выстрелами сшибать консервные банки, которые ставил на пни, с каждым разом увеличивая расстояние. Здесь самым трудным было не ссыпать резким движением порох с полки. Ссыпишь — никакого выстрела не будет, сколько ни щелкай курком. Винтовку надо было поднимать плавно и в то же время быстро, и Яшка замучился, пока научился делать, как надо. Да и стрельба из «большухи» отличалась от обычной стрельбы — отдача была такая, что после каждого выстрела Яшке казалось, будто в плечо изо всех сил бьют кулаком. Даже синяки выступали.
Но вот все кончилось, и Яшка наконец-то узнал, к чему готовил его отец. Оказалось, охотники сговорились принять его в свой род, и принять не просто так, а по своему обычаю. Яшка спросил: как по обычаю? Дедушку пригласим в гости, ответил Маркел, а ты ему присягу дашь.
Отец по обыкновению говорил на своем языке, но Яшка давно знал, что означают слова «пригласить дедушку в гости» — убить медведя, и ничего больше. Такое охотникам из медвежьего рода позволялось редко — лишь для охотничьих праздников, которые так и назывались — медвежьими. Яшка был на одном из них, но все увиденное там казалось ему смешным и нелепым — и глупые извинения перед медведем за то, что его убили, и попытки свалить убийство на кого-то другого, и уверения в том, будто это не охотники едят медведя, а птицы.
Скажи отец о таком празднике, Яшка не проявил бы к нему интереса, но речь шла о другом — о принятии в род и о какой-то присяге, и ото сразу возбудило его любопытство. А отец, будто нарочно, подлил масла в огонь — сказал, что звать дедушку в гости будет Яшка. Тот так и опешил, да и было от чего — ему, а никому другому охотники доверяют убить медведя!
Даже побледнев от волнения, Яшка хотел было спросить, когда будет охота, но его остановила неожиданная мысль: а дедушку-то никак хотят хлопнуть из «большухи»?! Конечно, из нее. Для какого тогда хрена отец столько дней возился с ним?! Но почему из нее, из ружья, что ли, нельзя?