В этом бою по счету в пятый раз за время войны я был тяжело ранен. Но в силу сложившейся обстановки вынужден был лежать на поле боя около восьми часов. Из-за потери крови впадал в забытье, и мне мерещилось, что я лежу зарытый в промерзшую землю. Рядом со мной лежали мои товарищи… мертвые. Я считал себя уже ушедшим из жизни…
Но шел бой. Били орудия, трещали пулеметы, слышалась пальба шестиствольных немецких «скрипачей». Надо сказать, что окружающая неопределенность удручала меня.
Когда немного утих бой, ко мне подполз наш санинструктор и вынес в укрытие. Глоток спирта из его фляжки как огнем опалил гортань, я сразу почувствовал, что жизнь ко мне стала возвращаться.
Санбат, куда меня следовало отправить, находился в четырех километрах в разрушенной деревне, но, как на зло, не было поблизости транспорта, за исключением упряжки санитарных собак. Оказалось, что командир нашего полка и решил использовать этот вид транспорта. Он приказал инструктору-собаководу немедля организовать отправку меня четвероногими санитарами. Когда я узнал об этом, то, говоря честно, засомневался. До этого я никогда не видел, чтобы раненых вывозили с поля боя на собаках. Но инструктор уверенно заявил, что его питомцы доставят меня до места лучше и быстрее любого транспорта.
Привязав меня ремнями к волокуше (волокуша — подобие очень широких лыж), в которую были впряжены пять собак, инструктор отдал команду головной собаке «вперед!» Упряжка тронулась, постепенно набирая скорость. Причем собаки шли без сопровождающих, и мне представлялось, завезут они меня неизвестно куда. Но умные животные знали направление к санбату. Именно направление, так как следовали по прямой, без дороги. Местность к санбату была холмистой, иногда резко пересеченной и на подъемах из оврагов и крутин животные замедляли бег. На выходе из одного оврага, по всей вероятности, случайно одна из собак была ранена. Я слышал ее визг и видел на снегу капельки алой крови, но она не сбавила хода и лишь остановившись у санбата, начала зализывать раненую голень. Здесь нас встретил второй инструктор-собаковод. Он работал в паре с инструктором, находившемся в боевых порядках.
Впоследствии от врачей я узнал, что инструктор, покормив доставивших меня собак и оказав помощь раненой собаке, вновь отправил упряжку к месту боя. Так с помощью этих животных за истекший день было вывезено около сорока раненых солдат и офицеров и что собаки в общей сложности прошли за день свыше ста пятидесяти километров.
Почти полгода я кочевал по госпиталям, но когда зажили раны, встал на ноги и снова вернулся на фронт. Впоследствии мне не раз приходилось видеть, как собаки выполняли разные трудные и весьма опасные поручения. Эти животные кроме санитарной службы исправно несли службу связи, работали подрывниками вражеских танков и вместе с танками взрывались сами. А какую колоссальную помощь они оказывали нашим саперам, разминируя минные поля и заминированные врагом здания.