Цоцко с кем-то связался по телефону и, закончив разговор, сказал:
— Есть! Сейчас выезжаем.
Мы сели в машину, и Цоцко приказал шоферу отвезти нас в штаб, который находился в здании городского почтового отделения.
Начальник штаба, седой полковник, внимательно выслушал меня. Я попросил его узнать, что стало с моими друзьями-пограничниками старшиной Петренко и рядовым Смирновым, ушедшими к разъезду, чтобы подорвать фашистский эшелон с горючим.
Полковник, в свою очередь, тоже связался с кем-то по телефону. По его ответу: «Есть, товарищ генерал!» понял, что собранные нами сведения передали куда-то выше, возможно, в штаб армии.
После разговора полковник сказал мне:
— Ну, а теперь — в медсанбат!
Меня осмотрел военврач и сказал:
— Кроме ранений, еще и нервное истощение. Сейчас для вас самое главное — лечение.
Измученный, усталый, я мгновенно уснул. Не знаю, сколько времени прошло, но сквозь сон слышу голос:
— Не надо будить, пусть поспит.
— А я уже не сплю, товарищ полковник, — отвечаю, узнав его голос.
— Ну, коль проснулись — хорошо. Вы сообщили командованию очень важные сведения и с честью выполнили свой воинский долг! — как-то торжественно произнес он.
— Служу Советскому Союзу! — отвечаю, вскакивая с кровати. — Сведения принадлежат моим боевым товарищам. Это они все видели и рассказывали, а я запоминал…
— Между прочим, мне уже доложили, что тот эшелон с горючим взорван неизвестными. Наши летчики видели это во время воздушного боя с фашистскими бомбардировщиками. Скорее всего это были ваши товарищи. К сожалению, о судьбе их пока ничего не известно.
Полковник распорядился, чтобы мне выдали новое обмундирование, оформили документы.
— А вот все медицинские бумаги. Отдадите их в госпитале, — сказал военврач, передавая их мне.
Переодевшись, попросил разрешения перед отъездом в госпиталь разыскать жену. Получив согласие, вышел с сопровождающим. Всю дорогу тревожила мысль: добралась ли она до Кривого Рога? Здесь ли?…
Шофер хорошо знал город и без труда разыскал Петровский переулок, дом 8. Соседи сообщили, что она эвакуировалась, а куда — никто не знал.
Расстроенный, вернулся в городской отдел НКВД. С первым же санитарным поездом был отправлен в госпиталь. С болью в сердце думал о жене, вспоминал своих боевых друзей и товарищей из нашей Отдельной Коломыйской пограничной комендатуры. Где сейчас сражаются Филиппов, Коротков, Богданов, Смирнов, Петренко? Живы ли они?
…Темнеет. Куда движется наш поезд не знаем, может на Кавказ, а может, в родной Крым? Закрыв глаза, слушаю перестук колес. Что ждет меня впереди?