Двести шагов бегом, двести шагом. На СОПКУ шагом, с СОПКИ бегом.
Двигаемся быстро, от нас валит пар. Зверье в долине уже начало бояться охотников. Неторопливо, чтоб особо не пугать, разбиваем стадо пополам, потом еще раз. Потом четырех оленей загоняем в распадок. Они не знают, но впереди тупик.
Отделяем олениху и шугаем назад, к стаду. Не нужно ей смотреть, что с самцами-двухлетками будет.
Назад возвращаемся шагом, с тушами на плечах, стараемся не попадаться стаду на глаза. Все-таки, мелковаты здесь олени. На наших землях за перевалом крупнее были.
На подходе к хызу Мудреныш забирает у Верного Глаза тушу и велит позаботиться о ДРОВАХ. Верный Глаз ворчит для вида, но сует мне копье и взваливает на плечо сухой ствол упавшей сосны.
Нас уже ждут. Я отдаю свою тушу бабам, Мудреныш сгружает ношу в ХОЛОДИЛЬНИК. Одну на вечер, вторую на утро. Верный Глаз с облегчением сбрасывает ствол на землю, и Седой тут же начинает острым камнем рубить его пополам.
Захожу в хыз. Ксапа бросает свои дела, наказывает что-то Мечталке и стягивает с меня мокрую куртку. Сухой КОМПЛЕКТ одежды уже ждет на лежаке.
Снимаю мокасины, штаны, надеваю сухие и теплые. Хорошо… Мечталка развешивает мокрую одежду на просушку.
— Далеко ходили? — интересуется Ксапа, массируя мне спину.
— До распадка. Помнишь, где тупик?
— Ух ты! И так быстро обернулись? Устал, наверно?
— Есть немного, — соглашаюсь я и ложусь на лежак. Он теплый, приятный. И руки у Ксапы теплые, заботливые.
* * *
Кто-то объяснил Ксапе, что ее имя значит. На меня дуется. Но я-то тут причем? Сама же не захотела Ом-Ксаной зваться. Сама на Ксапу отзываться начала. Так ей и говорю.
— Да что я тогда в вашем языке понимала? Ты должен был отстоять мою девичью честь. Постой! — замирает вдруг моя ЛЮБИМАЯ. — Это Верный Глаз придумал?
Что остается делать? Я киваю.
— Ну все!!! На этот раз он ДОИГРАЛСЯ! — подхватывается Ксапа. — Где ты, волчий ребенок?!! Как ты смел меня хулиганкой окрестить?! Я тебе уши оторву — и скажу, что так и было!
И начинаются тут ГОНКИ ПО ПЕРЕСЕЧЕННОЙ МЕСТНОСТИ. Общество в лежку лежит. Верный Глаз зигзагами по хызу носится, Ксапа — за ним. Охотники гадают, догонит, не догонит, советы дают.
— Стой, ботан недоделанный! Все равно догоню! — кричит Ксапа.
Загоняет Верного Глаза в угол. Тот ладошки перед собой выставляет — как Ксапа, когда провинится. Ксапа кулаки в бедра упирает, много чего ему говорит, пару раз замахивается, будто подзатыльник хочет дать. Верный Глаз пригибается, словно боится. Дурачатся, народ веселят. В общем, успокоился я за них. Помирились. А то все боялся, что встретит Ксапа его в лесу — и карачун парнишке устроит.