Только шипит от боли.
— Кости целы. Ушиб, или растяжение, — говорит Мудреныш. Косится на меня и добавляет: — Отдай ей.
Я отдаю штуковину девке. У чудиков и вещи чудные. Эта штуковина тяжелее камня. И зачем она?
— Зачем она тебе эту штуковину дала? — спрашиваю я.
— Видно, хотела за нее свою жизнь выкупить, — пожимает плечами Мудреныш.
— А почему велел отдать?
— Чтоб она поняла, я с ней не торгуюсь. Что прикажу, то и будет делать.
Нескоро я еще стану таким умным, как Мудреныш. Парни стоят вокруг нас, слушают разговор и рассматривают девку. Она — нас.
— У нее еще ребра поломаны, — вспоминаю я. Но Мудреныш уже меряет площадку шагами, что-то высматривает, обдумывает… Сам же нас учил: поначалу дай пленнице максимальную свободу — и наблюдай. Пусть она свой норов покажет. А он и не смотрит на нее. Мы смотрим, он — нет. Зачем учил?
— Как ты думаешь, Клык, бешеная рыба сколько пролететь может?
— вдруг спрашивает он. Я даже теряюсь сначала. Но мозгую быстро.
— В небе ни буреломов, ни ущелий, ни скал нет. Путь прямой и легкий, как по степи. Нам в три дня столько не пройти, сколько она в день пролетит.
— Вот и я думаю, что она издалека. А в этой долине чудиков может и не быть! Пришлые они, как и мы. А поэтому — что?
— Продолжаем разведку?
— Точно! Но чудики могут прийти за своими. Нас они видеть не должны.
Кремень, Фантазер, когда мы уйдем, затрите здесь все следы, ясно? Словно нас и не было.
— Легко! — усмехается Кремень.
Девка хромает ко мне, дергает за рукав и лопочет что-то, водя руками в воздухе. Я не понимаю, но Мудреныш переводит:
— Спрашивает, где рыба. — И отворачивается. Я подхожу к обрыву, зову девку жестом и указываю на бурный поток. Красное брюхо рыбы отчетливо просвечивает под слоем пенистой воды. Мордашка у девки и так не веселая, а тут словно каменеет. Она ковыляет к своим, снимает с головы… шапку — не шапку, не знаю, как назвать… Ту белую штуку, что на голове надета. Пристраивает на сгиб локтя и замирает надолго. Со своими прощается, это понятно. Еще я отмечаю, что ничего серьезного с ее ногой не случилось — с каждым шагом все увереннее ходит. Но левой рукой старается не махать. И дышит осторожно. Трещина в ребрах точно есть, если не серьезней.
Девка нахлобучивает белую шапку на голову и собирается мертвых камнями засыпать. Правильно, конечно, но этого мы ей позволить уже не можем. Мудреныш велел, чтоб все было как до нас. Девка подбегает ко мне на Кремня жалуется. Нет, слов я не понимаю, но и по жестам ясно. Тут Мудреныш, руки протягивает и снимает с нее белую шапку. На ладони взвешивает — и швыряет на середину речки. Девка в шоке, а Мудреныш говорит: