Приехали мы в деревню, когда на улице было темно. Света в доме не было, да и откуда ему взяться, когда дом осиротел. Отец вышел из машины, и с трудом открыл ворота, которые засыпало снегом. Мы же с мамой начали вытаскивать багаж. Дверь в доме была заперта, и мы решили доехать до ближайшего дома, где жила Вера Петровна, сообщившая нам о смерти бабушки. Увидев нас на пороге, она заохала:
— Приехали наконец-то! Заходите в дом, замёрзли, поди, пока добирались.
— Да мы ненадолго, Вера Петровна. Зашли спросить про ключ от дома, дверь то заперта, — сказал отец.
— Ах да, — засуетилась она, — ключ у меня, я и двери закрывала, чтобы не залез никто в дом, когда Машу увозили. Она сняла с гвоздя ключ и протянула отцу: — Нате, берите. А бабушка ваша в Хиитола, в морге, туда её отвезли, — сказала она извиняющимся тоном, как будто в этом была её вина.
Отец кивнул головой и поблагодарил:
— Спасибо, мы завтра с Олей поедем туда с утра.
В доме бабушки было холодно, так как двое суток не топилась печь. Отец попытался растопить её, напихав в неё дров и чиркая спичками, пытался разжечь огонь.
— Папа, ты неправильно делаешь, дай я сама, — отодвинула я его от плиты.
— Ну, давай, дочка. Ты здесь каждое лето бываешь, лучше меня знаешь, как это делается. А я уже забыл, давно было. Взяв с полки большой нож, я расщепила полено на тонкие лучинки, положила их на бумагу, а сверху несколько сухих полений и, чиркнув спичкой, подожгла бумагу. Занялся огонь, и сухая лучина затрещала охваченная пламенем, вслед за ней загорелись и поленья. Я сидела и смотрела, как разгорается огонь, пожирая древесину, и думала: «Вот так и люди сгорают, прожив отмеренное им время. Лишь таинственный народ — Небесные, лады и лели, остаются жить вечно, время их не касается».
— Наташа, — услышала я голос мамы и открыла глаза, — ты уснула, дочка, иди, ложись к себе наверх, а мы с папой в бабушкиной комнате ляжем, завтра трудный день, нам всем надо отдохнуть и выспаться.
— А печка? — показала я на неё рукой.
— Иди, мы с папой присмотрим за ней, потопим часок и хватит, дом прогреется.
Я на ватных ногах поднялась к себе в комнату и, не раздеваясь, залезла под одеяло. Последние тридцать шесть часов без сна дали о себе знать, и я тут же уснула, несмотря на то, что на втором этаже дома тоже было холодно.
Проснулась я от звука работающего двигателя машины. В доме было тепло, и я, скинув с себя одеяло, выглянула в окно. Шёл снег, кружась большими пушистыми хлопьями. Сунув ноги в тапочки, я сбежала по лестнице вниз и вышла на крыльцо. Во дворе, отец прогревал двигатель автомобиля.