— Чего не спится, дочка? Отдохнула бы ещё, время мало, седьмой час утра только.
— А вы, куда так рано? — спросила я.
— В Хиитола, за бабушкой. Пока доедем, пока оформим всё, смотришь, опять стемнеет, дни зимой короткие.
— Так что, папа, бабушку сегодня хоронить будем? — поёжилась я от холода и от неприятной мысли.
— Как получится, если успеем засветло документы оформить и привезти её в деревню, то сегодня, а нет, так завтра придётся. А тебе, дочка, если не спится, тогда займись делом, распакуй сумки и прибери дом, пока мы ездим.
Из дома вышла мама.
— Ты чего раздетая на улице, простынешь! Наташа, сходи к Зое Борисовне, заведующей столовой, попроси организовать поминки, мы всё оплатим с папой. В обед мы тебе позвоним, скажем, когда будут похороны. Ну, беги уже в дом, а то застынешь совсем, — подтолкнула она меня к двери.
— Хорошо, мама, всё сделаю, — крикнула я ей из-за двери.
Как только родители отъехали от дома, я позвонила Татьяне, своей подруге:
— Танюха, привет.
— Наталья, привет! Ты приехала?! — обрадовалась она, затем тон её сменился. — Слышала про твою бабушку, соболезную тебе подруга, я и сама всплакнула, хорошая старушка была.
— Спасибо, Тань. Зайдёшь сегодня ко мне? Родители в Хиитола уехали, я дома одна.
— Зайду, Наталья, только немного попозже, сейчас ещё рано.
— О, прости, Тань, разбудила наверно. Ты заходи, я дома буду.
— Да ничего, всё равно через час вставать, Саню на работу провожать. Ну, ты жди, я подойду, — и она отключилась.
В десять утра, я увидела, как Таня идёт по тропинке к моему дому, переваливаясь с боку на бок, до родов оставались считаные дни.
— Заходи, — открыла я перед ней двери, не дожидаясь пока она постучит.
Она обняла меня.
— Рада видеть тебя, подруга, хоть время у тебя сейчас печальное.
— Я тебя тоже рада видеть, Танюха, раздевайся, проходи.
Мы сидели на кухне, и пили чай, рассказывая друг другу, как прожили эти полгода.
— Ты до сих пор общаешься с ребятами? — удивилась она, когда я рассказала ей про Володю с Костей.
— Ну да, а почему бы и нет? Они хорошие друзья, и мне с ними легко. По крайней мере, я отвлекаюсь от своих печальных мыслей по поводу Эмиля.
Она покачала головой, пристально посмотрев на меня.
— Значит, не забыла его?
— Нет, Таня, не забыла, наоборот ещё больше тосковать по нему стала. А ребята для меня, как бальзам для сердца, хотя и не исцеляет, — закончила я грустно.
Татьяна заёрзала на стуле.
— Не знаю, Наталья, говорить тебе или нет, некстати как-то всё это.
— О чём это ты, Танюха?
— Ну, ты сама просила, помнишь? Только это тебе ни к чему сейчас, — поджала она губы, виновато глядя на меня.