Сердце моё замирало от радости, что завтра я увижу Эмиля! Увижу его небесно-синие глаза, ослепительно белоснежную улыбку, и услышу его прекрасный, бархатный голос, который теперь мне лишь снился.
Ровно в десять утра, я постучала в двери дяди Васи.
— Иду, иду, — послышался голос из-за двери, щёлкнул замок, и передо мной появился дядя Вася в исподнем белье, зевая и почёсывая бороду: — А, пришла, подожди я оденусь, — и дверь передо мной снова закрылась. Я спустилась с крыльца и стала прохаживаться по двору. Мороз действительно крепчал, а на ногах у меня были не очень тёплые сапоги. «Ничего, — подумала я, — лошадь тёплая, согреет».
Дядя Вася вышел в валенках и фуфайке, надев на голову ушанку.
— Мороз-то какой! Не передумала кататься, девка?
— Нет, не передумала, — с опаской сказала я, боясь, что он не даст лошадь из-за мороза.
— Пошли тогда в конюшню, лошадь будем одевать, — захихикал он и добавил: — Или тебя только кататься научили?
— Только кататься, — вздохнула я.
— Так уж и быть, помогу тебе, а ты смотри и учись, может, когда и пригодится ещё, — нравоучительным тоном сказал он, и с важным видом стал седлать лошадь. — Она у меня тихая, только иногда пугливая бывает, ты её не сильно-то ногами по бокам бей, она понятливая, лёгкого движения достаточно, чтобы она поняла, куда седоку нужно ехать, — надевая на лошадь уздечку, бормотал он.
— Мне как раз такая и нужна, я не обижу её. А зовут её, как? — спросила я.
— Как, как. Лошадь, так и зовут.
— Просто лошадь? У неё что, имени нет? — удивилась я.
Дядя Вася почесал затылок.
— Нету. Не придумал ещё. Пока думал, лошадью называл, она так и привыкла, так и откликается на «лошадь».
— Ну, хорошо, лошадь так лошадь, — согласилась я.
Когда я выезжала со двора, дядя Вася крикнул мне вслед:
— Держись крепче в седле, и верни лошадь, пока не стемнело.
— Хорошо, дядя Вася, — помахала я ему рукой и направила лошадь к клубу, где дорога расходилась, одна из которых вела к дому Кейнов.
Слегка дёрнув за повод, я направила лошадь влево, и въехала в снежный лес. Дорога оказалась узкой, её засыпало снегом, а ветки деревьев, под тяжестью снега, нагнулись низко к земле, закрывая собой почти всю дорогу.
— Ну, милая, я надеюсь, ты помнишь дорогу в лесничество, — обратилась я к лошади, и слегка пришпорив её. Она побежала мелкой рысью, по узкому пути, наезженной в этом месте санями сельчан. Так мы проехали километра два, пока наезженная дорога не кончилась и не началась другая, которая вела к дому Вильема, и на которой не было видно ни одного следа: ни транспорта, ни человека, ни зверя.