— Да обернись ты, идиота кусок! — прошипел сквозь зубы Василий.
Геннадий нехотя, но все же выполнил просьбу приятеля. Оба мерзавца уставились на незнакомца, ошарашенные его неожиданным появлением. Казалось, что молчание длится вечность. Незнакомец смотрел на мародеров, мародеры смотрели на него. Василий медленно нагнулся, не отрывая взгляда от посетителя кладбища, пошарил по снегу рукой и нащупал лом.
— Ты кто такой? Тебе вообще, мужик, что здесь надо, а? А ну, давай вали на хрен, пока башку не оторвали! — набравшись уверенности, пригрозил он.
— Что вы так кипятитесь, господа? Я же не прошу вас прекратить вашу увлекательную и к тому же, могу поспорить, прибыльную операцию. Ведь так?
— Слышь, Вась, пойдем отсюда, не нравится мне все это. Чует мое сердце неладное. Пойдем, не нарывайся, — дергая за плечо Василия, шепотом пробормотал Геннадий.
— Да отвали ты. Вечно проблемы за тебя решать приходится, — отпихнул руку друга Василий. — Слышь ты, пентюх. Вали я сказал! Я упрашивать долго не буду, прошу по-хорошему и в последний раз!
— Ну что ж вы так с людьми разговариваете? Ладно, к мертвым у вас никакого уважения нет, так хотя бы к здравствующим с почтением относились бы. Сказано же в писании: «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас»[2]. Хотя кому я рассказываю? Какое писание? Вы газет-то не читаете. Алкоголь — вот ваша Библия, — невозмутимо ответил незнакомец.
— Ладно, все, мужик, мы уходим. Ты нас не видел, мы тебя тоже не знаем! — крикнул ему Геннадий. — Вась, пойдем.
— Да отстань ты! Ты что, его испугался? Думаешь, он мент поганый, да? Если б он им был, ты бы сейчас уже в бобике ехал! — взревел Василий, оттолкнув Геннадия так, что тот, потеряв равновесие, шлепнулся на снег.
— Да, милейший, вот это у вас нравы. Что ж вы себя в руках-то не держите? Сказано же: «В тишине и уповании крепость ваша»[3]. А гнев — один из самых страшных грехов человечества. Или вы только с мертвыми спокойно себя ведете? А может, вас к ним и отправить? Так, для общения. Они люди мирные, спокойные. И, самое главное, верующие все, — с иронией проговорил человек с тростью. — Тем более, какой из меня мент, как вы изволили выразиться? Впрочем, я действительно слежу за порядком. Конечно, в своем понимании этого слова. Преступление и наказание — вещи взаимно друг друга дополняющие, тот самый порядок образующие. Действие равно противодействию. Вот на чем держатся мир и Вселенная. Ни одно деяние не может остаться безнаказанным. Всему приходит конец и расплата. В Средневековье вам, как минимум, отрубили бы головы. Но скорее всего вас бы сожгли, а перед тем пытали, пока не признались бы в ереси. Потом вас бы прокляли как последователей Сатаны. Хотя, право, какие из вас последователи? Мерзкие, ничтожные людишки. Как он мог сотворить вас по образу и подобию своему?! Любая земная тварь лучше вас. Ни чести, ни совести. У мертвых воруете. Сами же здесь окажетесь, правда, без надгробий. Таким, как вы, они ни к чему.