Немцы и славяне. История противостояния (Павинский) - страница 67
Река Эльба в окрестностях Арнебурга. Современное фото
Крепость Арнебург (на левом берегу Эльбы)[315] велел король возобновить для защиты отечества[316] и отнял у лютичей все, чего прежде лишилась незаконным образом немецкая империя[317].
Болеслав не начинал наступательных действий, опасение Генриха было преждевременно; впрочем, и немецкий король, занятый усмирением возмутившегося Балдуина во Фландрии, не обнаруживал большой наклонности раздражать «польского льва»[318]. Но лютичи явились к Генриху во время пребывания его в Регенсбурге (1007), с ними прибыли и послы от большого города Liulni[319], чтобы оказать своему немецкому союзнику дружескую услугу, уверяя его, что Болеслав питает против него опасные враждебные замыслы и словами и деньгами уговаривает их сделаться его соучастниками. Ослепление лютичей, которые так несвоевременно дорожили своей независимостью, заходило еще дальше. Они объявили притом Генриху, что он не может надеяться на окончательное их подчинение, если оставит Болеслава в покое, если не пойдет против него войною. Лютичи решились пожертвовать своею народной независимостью, но не в пользу единоплеменного государя и общего славянского блага, а в пользу своих угнетателей. Король, приняв к сведению донесения и заявления лютичей, стал совещаться с вассальною знатью, относительно объявления войны Болеславу; решено было употребить все меры к пресечению «вредных подстреканий лютичей». Польскому князю объявлена война. Болеслав встретил известие о ней с сожалением и клялся Богом, что совершенно против воли должен будет прибегнуть к ужасам, производимым его мечом. Болеслав не ждал, пока соберутся с силами и немцы, и лютичи: он напал на полабских славян, опустошил землю морачан, подступил к Магдебургу и отступил от Эльбы, узнав, что приближаются немцы; но успев, однако ж, овладеть землей лужичан и принудив немецкую колонию к сдаче, захватил в свои руки главный город лужичан – Будишин.
В возгоревшейся вслед за тем войне, продолжавшейся несколько лет (1007–1012), и в военных походах, предпринимаемых против Болеслава, мы не встречаем верных союзников Генриха лютичей, которые именно и возбуждали короля немецкого к наступательному действию. Пришла ли в самом деле пора образумления, удалось ли народу лютичскому преодолеть самолюбивые стремления лютичской знати? Это было, по всей вероятности, время, когда дружественное расположение лютичей к немцам начало колебаться и преклоняться на сторону польского князя. Есть незначительные указания на то, что лютичи в самом деле на минуту усомнились в основательности своей противонародной политики. Во время похода 1010 года, не упоминает Титмар, принимавший в нем личное участие, о вспомогательных отрядах лютичей, но отмечает одно знаменательное происшествие. В Нижних Лужицах, в городе Ярине, немецкое войско захватило двух братьев из земли гаволян, из города Бранибора, которые возвращались от Болеслава Храброго, вступив с ним в тайные переговоры. Перехваченные гаволяне, от которых не допытались цели и подробностей переговоров, подозреваемые в измене, кончили жизнь свою на виселице