Кошкин утвердительно кивнул, даже упомянул о том, что, когда бывает в отпуске на Черном море, где в Анапе живет его мать, частенько надевает ласты, трубку с резиновой маской и занимается подводной охотой. С аквалангом он тоже плавал, но дело это неудобное — на спине висят воздушные баллоны, и их груз ощущать на себе неприятно.
— Ясное дело! — Сергеев улыбнулся. — Тогда вам и карты в руки. Считайте: вы уже начали вести расследование.
— Надо попросить флотских водолазов осмотреть подозрительное место, — предложил Кошкин.
Алентьев все это время держался в стороне и в их разговор не вмешивался.
Катер острым носом рыхлил воду. Сергеев в глубокой задумчивости стоял у леерной стойки. Под глазами у него темнели густые тени. Думал он, должно быть, о чем-то далеком и сокровенном, потому что смотрел на море грустно, даже с какой-то болью в глазах. «Наверное, вспомнил войну», — решил майор. И он не ошибся. В годы войны Сергеев служил на Северном флоте в особом отделе. Ему не раз приходилось на кораблях выходить в море. Он не только видел, как отчаянно, мужественно сражались военные моряки, но и сам нередко брал в руки оружие. Так было и во время десантной операции североморцев на мыс Пикшуев. В рукопашной схватке гитлеровцы бросились на лейтенанта Сергеева, пытались взять его живым. Но моряк не растерялся, кинул гранату, а потом с криком: «Бей гадов!» — рванулся сквозь дым в блиндаж и с ходу одного за другим поразил штыком двух фрицев. Позже командующий флотом адмирал Арсений Григорьевич Головко вручил ему орден Красного Знамени.
— Видишь вон тот островок вдали? — спросил Сергеев Кошкина. — Там я был ранен во время налета вражеской авиации. Бомба угодила в тральщик, ему разворотило всю корму, но моряки до последнего боролись за живучесть корабля. И выстояли.
Из-за пепельных туч выглянуло полярное солнце. Вокруг сразу посветлело, вода заискрилась, будто море осветилось изнутри. Мичман повел катер к деревянному причалу, на котором уже поджидал судно полный мужчина в сером плаще и такой же кепке. Майор Кошкин узнал в согбенной этой фигуре бухгалтера колхоза Горбаня; тот курил и смотрел в их сторону, закрывая лицо от ветра.
Мичман застопорил ход, катер носом клюнул воду и правым бортом пришвартовался к причалу. Все трое сошли на берег. Горбань встретил гостей приветливо. Сергеев поздоровался и, щуря карие глаза, спросил:
— А что, председатель колхоза в отпуске?
— Да. За него остался Кречет. Он вот-вот будет. — Горбань обернулся, и все увидели, что к ним шел бригадир. Генерал первым пожал Кречету руку, улыбнулся: