— Беда, Игорь Борисович, — хмыкнул боцман, покручивая усы. — Кают-компанию не покрасили...
— Почему?
— С корабля исчез матрос Климов. Он должен был красить вместе с электриком, но исчез. Самоволка, надо полагать. Краска, кисть лежат, а его след простыл...
— Никакой он не самовольщик, — сердито прервал мичмана старпом. — Сошел на берег, чтобы переговорить по междугородному телефону. Я его отпустил. А вы, голубчик, потрудитесь завершить покраску кают-компании к ужину, иначе буду вынужден вас наказать. Ясно?
Батурин был удручен таким оборотом разговора, захмыкал что-то себе под нос, косясь на старпома. Коротко бросил:
— Есть!
Гельмут Шранке осторожно вышел из воды и, присев на колени, снял резиновую маску. Дышать стало легче. Пока плыл к берегу, ноги отяжелели, налились будто свинцом. Осмотрелся и с горечью подумал, что высадился не там, куда следовало. Справа чернел дом, стоявший у самого моря. Это, как он догадался, было правление рыболовецкого колхоза. Прямо перед ним на высоких тонких деревянных шестах висели рыбачьи сети, правее на воде чернела полузатопленная баржа, о которой ему говорил шеф. Невольно вспомнились его слова: «Снаряжение в воде не оставляй. Водолазы мигом найдут. Следов на берегу не оставляй».
Шранке, оглядевшись, заметил, что в домике горел свет. Потом кто-то вышел на крыльцо с фонарем. Он шагнул в воду и затаился, едва высунув голову. Человек неторопливо направился к сетям, долго осматривал их, то и дело светил себе под ноги фонарем. Шранке озяб в воде и, когда человек стал поправлять сети, запутавшиеся на ветру, тихо поплыл к барже, работая не руками, а ногами, хотел было поднырнуть под нос баржи на том самом месте, где несколько минут тому назад он сидел на корточках и снимал маску. «Неужели я оставил свои следы?» — мелькнуло в голове Шранке. Холод вдруг куда-то исчез, и он почувствовал жар в груди. Луна, на счастье, спряталась в тучах, все окрест окутала сумрачная мгла. Какое-то время он не двигался в воде, боясь, что всплески могут выдать его. Дышал тяжело и неровно, и лишь когда человек с фонарем направился к дому, что-то бурча себе под нос, он легко вздохнул. Пронесло! Теперь надо поскорее спрятать снаряжение в барже. Когда он это сделал, глухую тишину разорвал гудок судна. Шранке оглянулся — к причалу колхоза плыл зеленый огонек. Он понял, что с моря возвращался сейнер, и, не теряя времени, поспешил к барже, что чернела острым зубом дракона. Вода была густой, как масло, она обжигала тело, казалось, что вот-вот его сведет судорога. Шранке был мрачен, мысли одна за другой крутились у него в голове, и каждая настораживала его, пугала, заставляла двигаться. Он спешил к барже, делая сильные рывки в воде.