— Иринка еще не прикатила. Ты вот про мать вспомнил. Она жива, и тебе от этого тепло на душе. Моя давно в могиле. В тот день, когда она умерла, я был на промысле в океане и не мог прибыть на ее похороны. На душе у меня до сих пор саднит.
Кречет искоса посмотрел на Горбаня.
— Правда, Тарас, ты после войны ни разу не ездил в родные края?
Горбань расстегнул воротник рубашки, обручем сдавивший ему горло.
— Кто тебе сказал?
— Твоя Ирина.
Горбань с неприязнью подумал о жене: «Болтливая. Надо ей язык укоротить».
Кречет нахмурил седые брови, заговорил негромко, но твердо:
— Тарас, не ищи оправданий. Ты давно бросил свою мать... Ты поступил с ней прескверно. Не мне судить тебя, Тарас, но как другу замечу — ты предал мать.
Горбань обжег Кречета взглядом:
— Не плюй мне в душу! Зачем пожаловал?
— По делу. — Кречет огляделся по сторонам, спросил: — Ты один дома?
— А что?
— Странно, — усмехнулся Кречет. — В окне я вроде две тени видел.
— Тебе показалось, — веселым голосом проговорил Горбань. — Давай пивком побалуемся.
— Только стаканчик, — согласился Кречет. — Ты же знаешь, печень у меня хандрит. Да-а-а, с мастером я намучился. Пока нашел его, пока уговорил... Прибудет завтра утром. Скорее бы вернулся из отпуска председатель. Замотался я без него.
Горбань достал из холодильника бутылку пива, налил два стакана.
Кречет пригубил глоток, чертыхнулся:
— Холодное, как лед! Слыхал новость?
— Какую?
Кречет сообщил, что в районе баржи военные водолазы что-то искали.
— Они всегда что-то ищут, такая у них служба, — схитрил Горбань.
Шранке, находившийся в соседней комнате, отчетливо слышал их разговор, и ему стало не по себе: в отсеке баржи могут найти его снаряжение. «Надо быть настороже, — подумал пришелец. — Не желал бы я попадаться в лапы чекистам. Этот Кречет уж больно любопытный».
— Послушай, Тарас, — продолжал Кречет, — я видел какого-то типа в твоей лодке.
— Да? — удивился Горбань. Он поставил на стол стакан, вытер платком губы. — Когда?
— Вчера ночью. Мужчина средних лет. Я несколько раз окликал его. Думал, что это ты. Он все молчал. Когда подошел к нему совсем близко, он заговорил. Сказал, что у него не было другого выхода, потому и взял твою лодку. Назвался рыбаком. В это же утро пограничники обнаружили следы на берегу.
«Неужели меня уже ищут?» — ужаснулся Шранке. Он затаил дыхание и ждал, что еще скажет Кречет. Но услышал настороженный голос Горбаня:
— Ты бы узнал этого человека?
— Еще бы! — оживился Кречет. — Лицо у него худощавое, нос острый. У меня такое предчувствие, что этот тип все врал.
— Паникер ты, ей-богу! На войне таким не был, я-то помню...