Старик продолжал в раздумье стоять возле двери, потом почесал затылок и решительно спросил:
— А ты чего тут делаешь?
— В командировке я, дедушка, из области приехал, в уголовном розыске работаю.
Какую-то минуту старик раздумывал, потом решил:
— Кажись, тебе, сынок, можно довериться, только дело это секретное...
После ухода старика я долго раздумывал над сведениями, сообщенными им. Они мне казались достоверными и вселяли уверенность, что имеют прямое отношение к нераскрытым убийствам, из-за которых я нахожусь в этом городе. С другой стороны, радовало отношение ко всему негативному простых людей, их бескорыстное стремление помочь нам в нелегком труде. Человек преклонного возраста, можно сказать, немощный, пришел издалека, чтобы поделиться своими наблюдениями, соображениями и подозрениями.
С Виктором Гапеевичем Поляковым я встретился вечером, когда он возвратился из следственного изолятора.
— Дедок тут к тебе приходил, на Рудничной живет.
— А, знаю. Потомственный шахтер, с моим отцом в гражданскую вместе воевали. Давно уже на пенсии. Нет-нет да и проведает.
— Сожалел, что тебя не застал. Сначала не хотел открываться, с чем пришел. Потом рассказал. Только строго-настрого предупредил, что дело секретное. По соседству с ним живет механик машиносчетной станции Уголков. Женат, есть ребенок. Недавно «Москвич» приобрел. Так вот, к нему повадились ходить двое молодых парней. Ездят вместе на автомобиле, иногда сами гоняют машину. Однажды слышал между ними перебранку: упрекали друг друга, что не содрали вовремя какую-то наклейку. Дед просил все передать тебе и обязательно проверить, из-за чего приятели рассорились. В этом он видит что-то серьезное.
— К Уголкову у нас, в уголовном розыске, претензий нет, — сказал Поляков. — Но сигнал проверим...
В гостиницу в тот день пришлось возвратиться поздно. Мой сосед был уже в номере и, сидя в кресле, читал книгу.
— Ну, как у вас, Юра, идут дела?
— Сегодня беседовал с Османским. Какой-то он неподступный, от прямого разговора уходит. Выпивки с мастером отрицает: сном и духом, мол, не знает, по злобе кто-то наговорил. С Наймушиным, оказывается, с детства дружит, вместе в слесарные мастерские забирались, воровали инструмент...
Утром Поляков, достав из бокового кармана сложенную вчетверо бумагу, с удовлетворением сообщил:
— Вот она, первая ласточка. Здесь и наблюдение, и то, что можно было получить от общественников.
Я с жадностью вчитывался в каждую строчку текста, пытаясь сразу схватить, о чем шла речь.
«Вечером Аркадий вбежал в дом Уголкова и, едва переведя дыхание, спросил: