Сколачивая Куринь, мы всеми силами старались сблизить две основных тогда антибольшевистских силы – интеллигенцию, в самом широком смысле слова (от кадровых офицеров гвардейской конницы до народных учителей, как водится, ярых украинцев и социалистов), и зажиточных крестьян. Мне кажется, что до известной степени, по крайней мере в первые месяцы существования отряда, мы достигли своей цели. Всеобщие рукопожатия явились, конечно, только символом. Гораздо важнее было то, что постепенно, но довольно быстро создавалась прочная внутренняя спайка. Начальство, правда, быстро и основательно перессорилось. Подчиненные жили дружно. Все почти – офицеры кадровые и некадровые, пехотинцы, конники, артиллеристы, юнкера, гимназисты, кадеты, унтер-офицеры старой армии, хлопцы-хуторяне, пленные сербы… Я далек от мысли рисовать идиллию. Всего бывало… Но там, где генерал Петров усматривает гнездо «якихс бандитив», я все-таки вижу очень дружную воинскую часть и нимало не жалею, что служил в ней. Было в наших отношениях много сердечности. Потом, в Добровольческой армии, мне ее очень не хватало – впрочем, это, может быть, только личное впечатление.
Во всяком случае, когда приходится встречаться с кем-нибудь из уцелевших «бандитов», сразу вспоминается то молодое, бодрое время и добром вспоминается.
Обзору военных действий обыкновенно предшествует в специальных работах военно-статистическое описание театра войны. Наш Куринь фактически участвовал в Гражданской, по преимуществу внутрикрестьянской войне, принявшей после изгнания большевиков латентные формы. Изредка лишь скрытая форма переходила в открытую, и на территории Лубенского уезда разыгрывались форменные бои; даже с применением артиллерии. Мне кажется, что для более точного понимания событий, свидетелем и участником которых мне пришлось быть, необходимо дать хотя бы самый краткий очерк социальной структуры уезда. Я ограничусь только сельским населением – в городе Лубнах и окрестностях стоял, кроме Куриня, довольно сильный германский гарнизон, и какие бы то ни было вооруженные выступления недовольных элементов против «существующего строя» были совершенно невозможны, хотя не раз ходили слухи, что восстание готовится. Лубенский уезд занимал площадь в 2115 кв. верст – 220 328 десятин[166] при населении в 169 085 душ и средней плотности 80 человек на 1 кв. версту. По данным земской переписи 1910 г., в уезде было:
малороссов[167]-95,00 %,
евреев – 3,33 %,
великороссов – 1,43 %,
остальных – 0,24 %.
Согласно данным той же переписи, грамотных было: в городах – 57 %, в селах – 24 %, вообще по уезду – 26,7 % (42 % мужчин и 11,2 % женщин). Таким образом, в Лубенских селах более половины мужчин и девять десятых женщин были неграмотными.