Однако, несмотря на всю расплывчатость крестьянских политических настроений, была все же заметная разница в настроениях тех категорий, которые большевики обозначили впоследствии названиями «бедняков», «середняков» и «кулаков». О большевицких устремлениях первой из этих групп я уже говорил. В этом отношении мои личные впечатления вполне совпадают с теми многочисленными и интересными наблюдениями, которые приведены в «Воспоминаниях» Петрова. Автор местами совершенно забывает об официальной концепции русско-украинской войны и подробно рассказывает о том, как одна часть украинского населения ожесточенно боролась с другой.
Я не разделяю марксистского положения, согласно которому бытие определяет сознание. Надо, однако, сознаться, что на низших стадиях культуры «сознание» определяется все-таки по преимуществу «бытием». Во время Гражданской войны на юге России бедняки-гимназисты, дети мелких чиновников, а нередко и рабочих, все почти шли в Добровольческую армию. Наоборот, бедное село почти всегда значило в то же самое время большевицкое село. Если поблизости от него было крупное имение, большевицкие настроения, как общее правило, еще усиливались.
Надо еще прибавить, что как в русской, так и в украинской мемуарной литературе и беллетристике господствует в отношении 1918 г. определенный трафарет. Были бедные, мирные безоружные крестьяне и не помышлявшие о большевизме, и были разбойные гайдамаки, на них нападавшие вместе с немцами, грабившие, убивавшие, и в конце концов подготовившие торжество большевиков. Читатель моих воспоминаний найдет, мне кажется, немало материала для того, чтобы решить, в какой мере это представление соответствует действительности. Приведу пока одну корреспонденцию из «Робiтничої газети» – № 247 от 12 апреля 1918 г. – органа украинских социал-демократов меньшевиков, которых трудно заподозрить в контрреволюционности: «Мисто Лютенка на Полтавщинi. У нас пануют большевики[176].
Селяне настроэнi по большевистьски. В селах повно всякой зброï, яку приховують селяне, як caмi кажуть, до служного часу. Большевики агштуют, настроюючи селян вороже против штелiгенцм i хуторян. Пiдчас спектаклю, якого упаштовано було, в мiстечку мюцевими iнтелiгентами, большевики намiрялись, викликами проти iнтелiгентiв погром, який тiльки завдяки холодному i поважному поведенж не удався»[177].
К идее украинского государства большевистская часть крестьянства относилась резко враждебно и считала Украину панской выдумкой. Наоборот, «кулаки», наряду с сельской интеллигенцией и частью помещиков, являлись собственно единственно серьезной опорой украинского движения. Впрочем, более или менее ярко выраженными самостийниками были лишь члены партии «хлеборобов-демократов», основанной С. Шеметом. Что касается другой, численно большей организации – «Союза земельных собственников», ее национальные устремления были значительно более умеренными. Самостоятельность Украины воспринималась не как цель, а как средство избавиться от красных. Для меня не было никакого сомнения в том, что, пади большевики в Великороссии, союз огромным большинством высказался бы за федерацию или даже удовольствовался бы автономией Украины. В этом отношении гораздо непримиримее была настроена, по крайней мере в Лубенском уезде, сельская интеллигенция и в особенности полуинтеллигенция – главная опора самостийников.