Сильнее всего, однако, сократился солдатский состав. Очень быстро выяснилось, что добровольная мобилизация хлеборобов, на которую возлагалось столько надежд, не удалась. Эти молодые парни, в противоположность добровольцам, совершенно не желали подчиняться дисциплине. Считали, что раз Куринь содержится на крестьянские средства, то, значит, они в нем и хозяева. Представитель партии хлеборобов-демократов даже пробовал проверить дневальных по конюшне, пока его в конце концов не попросили о выходе.
Офицеры попробовали было прибрать к рукам мобилизованных крестьянским союзом. Парни решили тогда, что мы вводим «старорежимную дисциплину», и почти полностью разбежались по домам, унеся, понятно, казенное обмундирование. Ввиду упадочного состояния конной сотни некоторые умудрились свести и лошадей вместе с седлами. После ухода ротмистра Гречки за имуществом там следили плохо.
Союз хлеборобов только один или два раза выдал обещанное пособие, потом взносы почти перестали поступать.
Если бы каким-нибудь чудом можно было тогда показать лубенским хлеборобам то, что их ожидает в случае торжества большевиков: конфискация всей земли до последней десятины и массовые высылки на север, не говоря уже об убийствах и расстрелах, – вероятно, они не так бы нам помогали. Вся беда была в том, что в 1918 г. и они и многие другие очень плохо понимали подлинное положение вещей. У интеллигентных людей тоже удивительно быстро появилось совершенно иллюзорное чувство прочности, благополучия, миновавшей опасности. Психологически, правда, гораздо легче верить в то, что все обстоит более или менее благополучно, чем бороться и готовиться к борьбе. То же самое впечатление у меня осталось и от настроений периода успехов Добровольческой армии в 1919 г.
В Лубнах, как только непосредственная опасность как будто миновала, началась начальственная междоусобица. Существование Куриня, да еще во главе с генералом Литовцевым, претендовавшим на получение 12-й украинской дивизии, не отвечало видам командного состава этой дивизии, в частности генерала Александровича, назначенного ее начальником. Мы догадывались, кроме того, что интригу против Куриня плетет главным образом начальник штаба дивизии полковник Петров, о котором мне много раз пришлось упоминать в этой работе. После гетманского переворота его, как противника Скоропадского, отрешили от командования гордиенковцами, но затем снова приняли на службу и назначили в Лубны. Таким образом, на ответственных – в провинциальном масштабе – постах оказалось три бывших офицера лейб-гвардии Литовского полка – Александрович, Петров и Литовцев.