итого 39.
Уехало значительно меньше старых солдат (13 вместо 22) и военнопленных (3 вместо 9). Из 9 не поехавших солдат старой армии мне только в отношении одного неизвестна причина отказа. Остальные – все нашего взвода, заявили, что не поедут, так как их товарища не приняли за то, что он еврей. Мне было очень тяжело отказывать этому превосходному солдату, прослужившему всю Великую войну и отлично зарекомендовавшему себя во взводе. Вдобавок писарь, не зная еще секретной инструкции, записал его в мое отсутствие одним из первых. Я пробовал настаивать на приеме в виде исключения, но начальник бюро не разрешил. Пришлось предупредить человека, желавшего драться за Россию, что для него путь в Южную армию закрыт. В результате отказалась ехать целая группа солдат, которые прослужили в Курине со дня его основания. Этот грустный случай тем более интересен, что, вообще говоря, антисемитизм, особенно среди простонародья, в Полтавской губернии был не менее силен, чем в остальной Украине.
Одного молодого хлопца не пустил отец. Двое не поехали по болезни. Шестеро военнопленных сами раздумали. Причина неявки двоих мне осталась неизвестной. Таким образом, мой эшелон принял несколько менее демократический по составу характер. Тем не менее процент крестьян, поскольку его позволяет установить мой список, очень высок – 52 %. В действительности он даже несколько выше, так как среди добровольцев, принадлежность которых к бывшим сословиям мне неизвестна, безусловно, были и крестьяне.
С организацией отъезда, несмотря на очень сочувственное отношение властей, работы было масса. Мне удалось выхлопотать 25 комплектов обмундирования для вновь поступающих. Генерал Александрович согласился выдать его из складов Куриня, отобранных штабом дивизии. Хотя и в Киеве, и на местах говорилось, что обмундирование записывающиеся в армию получат на месте, но меня служба на Украине сделала недоверчивым. Хотел привезти людей одетыми и, как показали последующие события, не ошибся.
Еще труднее было с деньгами. Бюро оплачивало проезд и выдавало суточные, но, не получая содержания почти в течение двух месяцев, чины Куриня поиздержались и наделали долгов. Некоторым было бы очень трудно выехать из города. Надо было сделать попытку распутать недоразумение с ассигновкой на «Охоронную сотню». Капитан, командовавший Куринем, поручил мне съездить в Полтаву в штаб корпуса и интендантство. Последний раз пришлось надеть украинскую форму. Мы ходили уже в русской. К моему удивлению, провести ассигновку удалось в несколько часов. Я решил играть в открытую – доложил командиру украинского корпуса, для чего фактически нам нужны деньги. Старый генерал