сказал о том, что отец Александр связал прошлое и настоящее христианства, став провозвестником нового времени, новой эпохи. Об этой новой эпохе сам отец Александр говорил так: «Христианство только начинается, друзья мои!» Эти слова православное братство Западной Европы выбрало девизом своего X конгресса, собравшегося в 1999 году. Православная француженка, богослов Элизабет Бер-Сижель, так прокомментировала этот девиз: «Мы исходим из видения отца Александра Меня о динамичном, творческом христианстве, интегрирующем историю и выходящем за нее, о христианстве, солидарном с человеческими деяниями и стремящемся к их довершению в божественной вечности»
[370].
О жизни и творчестве пастыря написаны десятки книг.
Народное почитание отца Александра, столь ярко выраженное при его жизни, продолжает расти после его смерти. «Последний раз я видела Марию Гавриловну, кажется, в 1992 г., в сентябре, в церковном дворе, — вспоминает Наталия Большакова о той самой духовной дочери батюшки, которую он научил читать. — Я услышала ее голос, она с трудом шла к могиле, еле передвигая больные ноги, и говорила отцу Александру: „Дорогой батюшка, я иду к тебе, видишь, яблочки тебе несу…“ Положив яблоки на могилу о. Александра, она продолжала с ним разговаривать». «На его могиле происходят разные удивительные вещи, — пишет Андрей Тавров. — И странно, если бы они не происходили. <…> Смерть не овладела учеником Христовым. Многие общаются с ним до сих пор. Многие чувствуют его жизнь, его живого, радостного, великолепно свободного на месте надгробия. Я слышал там пение ангелов. Я просто пришел туда и просто его услышал. И это было необычно и прекрасно».
У венесуэльского священника, отца Карлоса Торреса, внезапно было обнаружено тяжелое онкологическое заболевание, причем, по мнению врачей, уже на неизлечимой стадии. В горе он обратился к отцу Александру Меню, моля его заступиться перед Господом и вымолить для него исцеление. И исцеление наступило, поразив врачей, которые записали в его историю болезни краткое заключение: «полное выздоровление». «А почему вы обратились именно к отцу Александру Меню? — спрашивает интервьюирующий отца Карлоса итальянский журналист. — И что вы знали о нем, будучи католическим священником и латиноамериканцем, таким, казалось бы, далеким от него во всех отношениях?» «Я знал, что он — мученик за Христа, — отвечает отец Карлос. — Его убили за его христианскую веру. Всю свою жизнь он был свидетелем. Он свидетельствовал о Боге в мире, где была провозглашена ненависть к Богу. Он жил, зная, что каждый день может стать последним днем жизни. Я считаю его святым, и к нему я обратился, моля о заступничестве. Я не имел счастья знать его при жизни, но прочитал о нем всё, что было написано на доступных мне языках. Мне кажется, что он стал как бы символом, надеждой той „катакомбной“ Церкви, Церкви мучеников, которая в девяностые годы вновь получила возможность свободно молиться; и мне кажется также, что фактически он стал духовным главой Русской Православной церкви. После 70 лет атеистического коммунизма он первым по-настоящему заговорил о Боге, о Христе. За это его и ненавидели все его прежние враги; за это и убили»