– Но почему? – спросил я, не сводя с лица Брауна внимательного взгляда. – И как же быть теперь Саутби, что ему со всем этим делать?
– Саутби со всем этим делать нечего. Полагаю, он теперь прячется в какой-нибудь роще, искренне полагая, что он беглец, которого преследует полиция. Но полиция больше не будет его беспокоить. Он выполнил для них свою функцию. Он невиновен, и это довольно существенно.
– Ох, я толком не разберусь во всем, о чем вы говорите! – воскликнул я, теряя остатки терпения.
– Я тоже не понимаю по крайней мере половину, – сказал отец Браун. – Есть ряд непонятных для меня моментов во всей этой истории, о которых я расспрошу вас позже. Вы знаете эту семью и кое-что можете для меня прояснить. Пока лишь повторю, что утверждение о веселости Местера явилось для меня ключевым пунктом. Первым из них, если быть точным. Теперь я хочу обратить ваше внимание на другую ключевую фразу: «Мы решили, что Гарриет должна немедленно отправиться в Бат на случай, если от нее потребуется там какая-либо помощь». И учтите, это решение было принято вскоре после того, как вы невольно выразили удивление, что кто-то уже успел связаться с Эвелин, хотя прошло еще так мало времени после побега. Ну, полагаю, никто из нас не думает, что начальник тюрьмы сообщил ей по телеграфу: «Способствовал побегу вашего брата, осужденного номер 99». Должно быть, сообщение было переслано от имени Саутби.
Я какое-то время стоял, погрузившись в размышления; взгляд мой скользил по колючим прядям садовых роз, плотно заплетшим просветы между деревьями. Затем я повернулся к отцу Брауну и с вопросительной интонацией произнес: «Кеннингтон?»
Мой старый друг несколько мгновений смотрел на меня с выражением, которого мне не удалось разгадать.
– Роль капитана Кеннингтона во всем этом деле, исходя из моего прошлого опыта, совершенно необычна. Я бы даже сказал – уникальна, – заметил он. – Думаю, к разговору о его роли лучше вернуться позже. Достаточно пока того, что, как вы утверждаете, Саутби не доверял ему.
Я снова перевел взгляд на колючую сеть, оплетшую древесные стволы. Мой собеседник продолжал с интонациями человека, объясняющего что-то малому ребенку:
– Я хочу сказать, что странно, когда человек при таких обстоятельствах узнает что-то, но не все. Если она получила какое-то тайное сообщение от брата о том, что ему удалось бежать, то почему бы ему заодно не сообщить ей о том, куда именно он направляется? Почему ей пришлось отослать свою сестру в Бат, хотя, обладай Эвелин полной информацией, она могла бы точно знать, будет там ее брат или нет? Разве юноша не мог без опаски написать в своем сообщении, что едет в Бат, если уж он не побоялся передать ей, что бежал из тюрьмы? Кто-то или что-то заставило Саутби не сообщать ей, куда именно он бежит. Но кто бы это мог быть, если не его спутник при побеге?